О НАЦИИ И ПАТРИОТИЗМЕ (ЧАСТЬ 3)

Рассмотрим ситуацию в Донбассе современными глазами. Факты таковы: кроме российских военных, актив «ДНР/ЛНР» на 10% состоит из прибывших из России ультраправых боевиков (РНЕ, НБП, СС, религиозные радикалы, «гости» с Кавказа и т.п.), и на 90% – из местных выходцев из дезадаптированных, люмпенизированных и криминализированных слоев. Не зря Маркс предупреждал, что люмпен-пролетариат, в отличие от промышленного пролетариата, всегда поддерживает того, у кого сила.

Что мы видим в Донецке и Луганске? В отсутствие сильной власти центра, эти слои поддержали в 2014м году провокационные действия «местных» олигархов Ахметова и Ефремова. «Свои» бизнесмены, однако, быстро решили свои вопросы, испугались разверзшейся перед ними бездны народного восстания, и кинули земляков. В ситуации безвластия лидерство перешло к пассионарным и криминализированным «повстанцам» из России, создающим, якобы, «народную власть». За которыми, к тому же, стоит силовой кулак, только что стукнувший по Крыму.

То же происходит в Днепре и Харькове. Но там власть показывает свою силу, не допустив дестабилизацию. И тот же эффект присоединения люмпена к сильному, ставший спусковым крючком сепаратизма в Донецке, обеспечивает покой в Днепре.

Что характерно – настоящий пролетариат в этих регионах, шахтеры и металлурги, скорее сохранял нейтралитет. А при обострении, как в Мариуполе, поддержал единство Украины. Проявив свой фундаментальный экономический интерес: производство в подконтрольной России зоне не только остановлено, но зачастую и физически разрушено.

Люмпен-пролетариат живет на бюджетные зарплаты, пособия и случайные заработки в сфере услуг. Он заинтересован в России, где выше уровень социальных выплат и услуги дороже; а реальный пролетариат занят на производстве, которое будет закрыто, если зону конфликта присоединят к России. Шахтеры Донбасса видели «реструктуризацию» угольной отрасли в соседней Ростовской области. Но, как и в среднем по России, люмпенизированных слоев на Востоке Украины оказалось больше.

Ряд моих друзей и коллег, например, Сергей Удальцов, говорят об аннексии Крыма и всей этой авантюре с «Новороссией», как о едва ли не начале восстановления СССР. Думаю, они выдают желаемое за действительное. Во-первых, Кремль отказался от интеграции даже с активно желавшей этого когда-то Беларусью. Во-вторых, называть происходящее воссозданием СССР, это всё равно, что называть Вторую мировую войну «евроинтеграцией». Я встречал людей и впрямь не видящих разницы, но всё-таки их ничтожное меньшинство.

К сожалению, всё случившееся между Россией и Украиной – это шаг в противоположную сторону. Не к интеграции, а к распаду связей, что оставались между нами с советских времен. А также – между Россией и другими странами СНГ. Присоединение чужих территорий и намеки Путина на необходимость «возвращать русские подарки» соседи закономерно интерпретируют как империализм. И принимают меры по ограничению российского влияния у себя дома.

Пророссийские организации, в т.ч. культурно-просветительские, уже сейчас воспринимают как потенциальных агентов вторжения. В Белоруссии, Казахстане, Азербайджане за ними установлен особый контроль.

Меж тем, общественное мнение Украины резко изменилось в отношении НАТО. Все годы независимости сторонников вступления было немного, а с 2010 по 2013 год их число снижалось, составив в итоге по разным оценкам 15-17%. После же аннексии Крыма в марте 2014 года, впервые число украинцев, считающих Россию враждебной страной, превысило число тех, кто видит в ней друга (49% на 46%); а сторонников НАТО стало больше противников (46% на 45%). Такие настроения растут и в других постсоветских странах. Это – прямой итог политики Кремля.

Слова Путина – «если бы мы не захватили Крым, там стояли бы натовские войска» – выглядят особенно циничным надувательством. Простой взгляд на карту показывает: НАТО и так контролирует более половины Черного моря, включая проливы Босфор и Дарданеллы, запирающие российский флот внутри. Зачем альянсу ещё одна база в Крыму? В порядке благотворительности подкормить украинцев, недофинансирующих полуостров? Болтовня про НАТО – пропагандистская уловка, придуманная задним числом. Именно война России с Украиной вдохнула новую жизнь в эту умиравшую и терявшую смысл существования организацию, именно она пригласила натовских военных на российские границы.

С точки зрения интересов России, с 2014 года происходит геополитическая катастрофа почище распада СССР. Сделан огромный шаг назад от мечты о возрождении связей, объединявших наши страны. Если в 1991 году развал страны многие простые люди воспринимали как сговор элит, то сейчас они начинают верить, что это было разумно, и Россия опасна для их свободы. Для союзных отношений нужно доверие. Не военная, а мягкая сила. Мир без аннексий и контрибуций.

13.

Но при всей важности этой мечты, мы имеем дело с политической и хозяйственной реальностью. А она безрадостна.

Маркс пишет, и пишет не зря: «Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие».

Эти слова он написал о Франции. Я пишу их о России. Она позволила Путину, ставленнику альянса силовиков и олигархов – т.е. фактически «первому встречному авантюристу» и его группе специальных интересов – совершить над собой гнусное насилие.

Теперь их политика грозит ей распадом. Иные русские националисты и либералы говорят: «ну и пусть, не нужны нам кавказцы, татары, якуты, будем жить в своей Московии». Не нужно никого заставлять жить вместе, когда люди этого не хотят. Но большинство простых людей всех стран мира как раз не хотят никаких границ. Растаскивают их по национальным квартирам элиты, желающие грабить без ограничений из центра. Мы это видели на примере развала СССР, и будем дураками, если не выучим этот урок.

Один из способов предотвращения распада – общенациональные проекты. От которых все выигрывают, и которые все видят. Не Олимпиада – которая была и прошла, унеся много народных денег, а то, что останется с нами на десятилетия и столетия вперед. Прежде всего – совершенствование и укрепление инфраструктуры, связующей страну в одно целое. В Штатах так сработал мегапатриотический проект – создание президентом Дуайтом Эйзенхауэром сети автомагистралей, соединивших все точки страны.

Сходную роль в России когда-то сыграла постройка железных дорог и Транссибирской магистрали, связавшей Дальний Восток с западной границей. То есть, по сути – сперва страну, а после – страну и Европу.

Но уже вскоре выяснилось – Транссиба не хватает. Но есть запрос на новые такие проекты, и он растет. Это хорошо, так как противостоит распаду. Центробежные тренды, связанные с притяжением частей страны к соседям, усиливаются и будут усиливаться. Особенно учитывая демографию и высокую вероятность превращении Сибири в сырьевой придаток Китая. Необходимы новые инфраструктурные проекты, сшивающие страну.

И главный из них – второй Транссиб.

Не так давно корейские участники Корейско-Российского делового совета, где я имел честь долгое время быть сопредседателем, предложили: «давайте построим высокоскоростную железнодорожную магистраль от Тихого Океана до Москвы и дальше. Сейчас, – говорили они, – грузы из Азии в Европу идут либо по морю вокруг Индии через Суэцкий канал, или вокруг Африки. Это долго. Но и по Транссибу они идут почти столько же. Ибо средняя скорость движения груза в России по железной дороге – 40 км/час».

Корейцы во многом опираются на опыт, полученный во время правления своего Сталина – диктатора Пак Чонхи. Генерал Пак распорядился построить высокоскоростную железную дорогу от Сеула до Пусана в тогда отсталой сельскохозяйственной стране. Крутые западные либеральные экономисты, как и сегодня их российские единомышленники из правительства, вертели пальцем у виска – где доказательства, что проект окупится? Ответ был прост: сама по себе железная дорога никогда не окупится, но даст такой толчок экономике страны, что это с лихвой перекроет затраты. И Пак оказался прав.

Кстати, этот подход к реализации проектов «на вырост» корейцы регулярно применяют для задач национального развития, и довольно успешно. Я уже рассказывал о моей поездке с главой Hyundai Development в свободную экономическую зону Инчхон . Мы поднялись на самый высокий небоскреб Нью-Сонгдо, и он обвел руками огромное строительное пространство. «Здесь будут тысячи бизнесов, которые определят лицо нашей страны в следующем столетии! Мы строим офисы, жилье, больницы, гольф-клубы, дороги – всё, что нужно для комфортной жизни». При этом, как выяснилось, у них было менее 5% предварительных заказов на эти площади, но это никого не волновало. «Заполнятся ли эти дома сегодня, или через десять лет – не важно. У нас дешевый государственный кредит, а в том, что рано или поздно люди появятся, мы уверены – страна растет, экономика развивается, за Азией и Кореей – будущее!»  

Такой национализм мне всегда нравился. Перенести этот опыт в Сибирь просто необходимо. Это – новая жизнь для Владивостока, который может быть ничем не хуже Пусана или Инчхона, и транспортная скрепа для остальной страны.

Новые корейские технологии позволят построить параллельную Транссибу дорогу, перемещающую грузы со скоростью свыше 400 км/час. Это сделает Россию безальтернативной транспортной артерией между Востоком и Западом.

Выгода России здесь в том, что грузопоток можно вести, минуя Китай, что сделает нас стратегическим диспетчером перевозок с Востока на Запад и с Юга на Север. И так же, как в конце XIX- начале ХХ века Транссиб стал мощным фактором развития Сибири, дав жизнь многим городам, включая мой любимый Новосибирск, так и новая магистраль породит новые города и даст толчок к развитию окрестным районам.

Увы, современным хозяевам России это не нужно. У них нет стратегии развития. Сама эта идея таковой им чужда. Они не мыслят масштабно и длинными сроками. Их цель – быстрый доход. Кроме того – не хватает фантазии. Даже у царских министров в позапрошлом веке её хватало. А у этих – нет. В том числе для строительства скоростной магистрали Питер-Москва или Москва-Казань, о чем разговоры идут уже два десятилетия.

Я помню свой разговор об этом проекте с Якуниным, тогда ещё главой РЖД. Никакого энтузиазма тема высокоскоростных перевозок у него не вызвала; убыточность этой затеи в рамках выстроенной его начальником экономической модели была очевидна всем присутствовавшим. Правда, в один момент глаза моего собеседника явно блеснули – когда я сравнил этот проект со постройкой Панамского канала. Бюджет у них (в современных деньгах) похожий – около 100 млрд. долларов инвестиций. У Путина есть 100 млрд. долларов и лично, и в бюджете. Но фантазии нет…

14.

Как когда-то построили Новосибирск? Бывший Ново-Николаевск… Как побочный результат такого национального инфраструктурного проекта. Этот город – одновременно памятник и российской инженерии, и российской коррупции.

Новосибирск вошел в книгу рекордов Гиннесса как самый быстрорастущий город XX века – с почти нуля до полутора миллионов жителей. За счет железной дороги. Но почему Транссиб провели здесь? Где ничего не было! Ну – небольшое село Большое Кривощеково… До того вели путь через Омск и Красноярск – крупные города. Почему здесь?

Тогда в регионе имелось два конкурирующих торговых города – Колывань (сейчас райцентр в Новосибирской области) и Томск – ныне университетский центр. В те годы и Томск, и Колывань – это ворота на Север. А между ними – сотни километров болота. Томск севернее него, Колывань – южнее. От Омска в Красноярск трассу можно провести либо через Томск, либо через Колывань. Но нет способа провести дорогу через оба города сразу. Поэтому когда купцы в обоих городах узнали про Транссиб, между ними началась жесткая борьба. Они отправили гонцов в Петербург – подкупать чиновников и лоббировать свои города. Узнав об этом, царь в гневе заявил: раз так, дорога не достанется ни тем, ни тем!

Но реку Обь никак не миновать. И там, где через неё самая удобная переправа, ставят мост, тянут путь и строят Новосибирск – очень вольное место, город приезжих, заселявших его весь ХХ век. Такую небольшую внутреннюю Америку. В 1915 году там на 70 тысяч жителей приходится 7 банков. Сейчас это важный промышленный, научный, культурный центр. Региональная скрепа колоссального стратегического значения.

Не знаю, правдива ли эта легенда – насчет прогневивших царя купцов – но факт налицо. Железная дорога создала в кратчайшие сроки один из самых свободолюбивых и развитых городов России. Один из первых его глав – Алексей Беседин – вообще был с ярко выраженной негритянской внешностью, хотя родился, как и Пушкин, в России.

Новосибирск – образцовый город для понимания разницы между национализмом и патриотизмом. Из того, что я рассказал, очевидно, что в столице Сибири коренных жителей вообще нет. Этнически – кого только не найдешь! Но региональный патриотизм сильнейший. Самоидентификация жителей города, их самосознание как новосибирцев – одно из сильнейших в стране.

При этом я никогда не чувствовал недружелюбия из-за того, что родился в Москве. Хотя иные оппоненты пытались раскрутить этот «компромат», но он никак ко мне не приставал. Гораздо чаще, чему себя в городе, я, бывая в Москве, слышал насмешливые слова какого-нибудь очередного Навального: «о, сибиряк нашелся!» Хотя нелюбовь к «москалям» у нас едва ли не побольше, чем в какой-нибудь Тернопольской области Украины.

Помню, ещё до своего приезда я ехал в такси, пойманном с друзьями-проектировщиками технопарка из Питера. Ехали мы в баню, и по пути оживленно сравнивали прелести парилок в Иркутске, Томске и Новосибирске. «Откуда это вы такие?» – спросил таксист. Я почти раскололся, но меня опередили: «Питерские мы!» «Ну, слава Богу. А были б москвичи, высадил бы прямо тут. Не фиг им у нас шастать!» – успокоился водитель.

Вот такое отношение заслужили жители столицы, последние десятилетия живущие на финансовых потоках, рождающихся в сырьевых российских регионах. Причем инфраструктура в них была создана, как правило, ещё при СССР, а в десятилетия реформ россияне, в основном, бросали освоенные тогда территории, а не развивали новые. И это ещё одна причина, почему я считаю инфраструктурное развитие не менее важным, чем военные парады по телевизору. А на самом деле – гораздо более нужным.

15.

Вспоминаю примечательный разговор в самолёте, летящем на Чукотку – в край, где ископаемых полно: нефть, золото, уголь… По пути говорим с моим другом Гиви Александровым. Некогда видный менеджер «Сибнефти», после её продажи Газпрому не захотел оставаться в коррумпированной госструктуре и думал, что бы такое сделать интересного. И остановился на неординарной идее: построить на Чукотке нефтеперерабатывающий завод.

Летим. Дорога – девять часов! С нами бутылка виски, но к ней должен прилагаться интересный разговор. Я решаю его попытать:

– Слушай, зачем там завод, если запасы есть, но никто их не добывает?

– Ну, это не страшно, – говорит он, – В мире сейчас так принято – переработка на внешнем сырье. Значит, завод ставим на берегу. Танкеры везут нефть. Он её перерабатывает, грузим в них же продукцию и пусть идут назад!

– А как быть с тем, – говорю, – что большую часть года там всё во льдах?

– Это тоже не страшно! Купим пару ледоколов, делов-то!

– А как насчет того, что у берега мелководье?

– Не страшно! Строим стометровый выносной терминал, чтоб швартовать суда. Так многие делают!

– Но там же нет электроэнергии в объемах, необходимых заводу…

– Не страшно! Построим электростанцию. Запустим на той же нефти. Ты что, у себя в ЮКОСе, станций не строил?

– Строил. Вот и не понимаю, откуда ты собираешься рабочих брать? На той стороне Анадырского лимана, где ты можешь поставить завод, никто ж не живет. Все с другой стороны, в городе, а оттуда либо по льду, либо километров сто ехать вокруг!

– Фигня! – смеется он, – Сначала будем вертолетами возить. Потом городок построим.

Меня в том самом ЮКОСе и особенно в «Шлюмберже» учили деньги считать. Я загибаю пальцы и вижу, что чего-то не понимаю. Выносной терминал, ледоколы, электростанция, вертолеты и всё прочее. За чей счет банкет-то?

– Гиви, дорогой, это ж выходит миллионов 200-250 долларов?

Мой собеседник сосредоточенно доливает себе вискарик.

– Я думал, ты левый… Тебе что, чукчам 250 миллионов жалко?..

Мне, конечно, жалко не было. Но я подумал, что любому инвестору должно будет жалко – и оказался прав. Завод там так и не построили. Но эти бешеные деньги требовались потому, что государство не исполняло свои обязанности по развитию территорий. На той стороне Берингова пролива, аккурат напротив Чукотки, была Аляска, где в таких же климатических условиях прекрасно работала и добыча, и переработка нефти.

Потому что в России не инфраструктура создается для доступа к месту жизни людей, а люди живут в местах обслуживания государственных проектов. Не то, что на Чукотке – в Магадане или Якутске нет ни нормальной автомобильной, ни железной дороги. До 2014 года была надежда, что ветку дотянут хотя бы до столицы Якутии. Но Путин не дал завершить последний этап стройки – мост через Лену. Деньги на утвержденный уже проект пошли на мост в Крым. А россияне… Россияне подождут.

16.

Интересная штука – человеческое сознание. Особенно – сознание толпы. Как наши коллективные эмоции подобны маятнику… В Советском Союзе «секса не было» (на самом деле, ещё как был, но коммунист должен был быть примером умеренности и добродетели) – зато сейчас все постсоветские страны свободны от каких-либо тормозов в этой сфере. В СССР был культ коллективизма, партийных и профсоюзных собраний – зато сейчас каждый сам за себя. При словах «марксизм» или «социализм» у нас морщатся даже те, кто обнищал за годы реформ. А ещё – недавно высказывать националистические, тем более расистские идеи считалось неприличным, особенно в среде интеллигенции, а сегодня они лезут из каждой фейсбучной щели.

Порой возникает ощущение, что в иных кругах стало модно поступать и говорить так, чтоб звучало наоборот, чем в советское время. Тогда был популярен родившийся из-за трагической ошибки афоризм «если Евтушенко против колхозов, то я за». А сейчас дети с водой выплескиваются просто-таки массово – в СССР была бесплатная медицина, значит, нужна платная; было общедоступное образование – значит, будем его ограничивать; коммунисты выступали против национального и расового неравенства – а мы развернем знамена расизма и национализма.

Тупиковость этого инфантильного подхода в стиле «назло маме отморожу уши» очевидна. Как и то, что он открывает широчайший простор для манипуляций – достаточно «напомнить», как было полвека назад, чтобы люди некритично и не раздумывая пошли в противоположную сторону. Тем более, что как было на самом деле, мало кто и помнит.

Особенно сильно это заметно в среде уехавших на Запад. Для эмигранта сам факт того, что он переехал, закрепился, выжил и нашел работу – предмет внутренней гордости. И он ревнив ко всем окружающим, особенно к местной бедноте: типа, вы уже на всем готовом, вам только руку протянуть, лентяи, а я плачу налоги на ваше содержание! Это источник правых настроений, часто обретающих радикальные формы.

Это напоминает своего рода неофитство – эффект, когда новообращенный христианин, желающий показать свою веру, старается выглядеть святее Папы Римского. В Украине российские эмигранты чаще большие националисты, чем украинцы. В Америке многие становятся расистами и крайними республиканцами. В самой России (да и в Украине) неофитство проявляется в тяге к самым радикальным формам неограниченного капитализма и яростному антикоммунизму, давно отвергаемым в развитых странах. Интересно, кстати, что неофитство присуще и самому националистическому движению: в России большинство лидеров этнонационалистов не русские, а полукровки, в Украине у большинства из них родной язык не украинский, а русский, и так далее. Для настоящих русских и настоящих украинцев эта тема стоит куда как менее остро – они воспринимают свои национальные ценности, как нечто само собой разумеющееся.

«Град на сверкающем холме», будь это Америка или Западная Европа, в глазах многих приехавших не может иметь изъянов – ведь это подвергает сомнению правильность решения о переезде. Поэтому одобряется любое бунтарство в отношении Родины, но резко осуждается в отношении нового дома. Либо наоборот – уехавший убеждает себя, что он агент своей Отчизны в логове тлетворного Запада, и ездит по Нью-Йорку с красным флагом на Додже с наклейкой «Обама – чмо!» (сам видел, не вру). Но оба случая по сути одинаковы. Двойной стандарт восприятия действительности идёт рука об руку с двойной национально-патриотической идентификацией.

Травма неполноценности от принадлежности к «проигравшему Западу совку» деформирует нормальные патриотические чувства. И усиливает противостояние между ощущающим себя «европейским» прозападным меньшинством, стыдящимся своего происхождения, и называемым им «быдлом» национальным большинством, дружно ненавидящим таких «просветителей». Чем умело пользуются власти.

Противопоставить этому можно только новый патриотизм нового класса. Который был бы основан не на национальных предрассудках прошлого. Не на красивых, но наносных фетишах типа военной формы 1940х в России или вышиванках в Украине, а на желании создать самое прогрессивное в мире общество, самое привлекательное для жизни. Технически продвинутое, сексуально открытое, культурно развитое, и просто удобное и безопасное. Чтобы граждане других стран хотели стать гражданами России, не чтобы сбежать от налогов или правосудия, а чтобы максимально себя самореализовать.

Это и есть моё понимание настоящего патриотизма.