ГЛАВА 4. О МИРЕ

Распад СССР породил глубокое биполярное расстройство российской идентичности. Сначала нас, как мотылька на жаркий и яркий огонь реклам и Голливуда, потянуло на Запад. Потом, обожженные болезненными и несправедливыми реформами 1990-х, мы метнулись на Восток и провозгласили «многополярный мир». Террористические акты в США 11 сентября 2001 года открыли новую страницу в старой книге нашего совместного с Западом бытия – и захлопнули её после вторжения Америки в Ирак. Медведевские инновации нащупали новый технологический разъем дружбы на почве общих гаджетов – и были разбиты дубинками ОМОНа в 2012-м и растоптаны сапогами «вежливых людей» в 2014-м. Так и носит ветер истории лист российской судьбы, на котором тысячи людей пытаются зафиксировать свои идеи, но не могут его ухватить – и только оставляют очередные кровавые кляксы.

Все эти метания, помноженные на «особый» – то есть другой, чем на Западе – путь, по которому шёл СССР, сформировали у россиян запрос на «третий путь». Не европейский, но и не азиатский. Евразийский.

Концепция этого пути не нова. Во времена всех бурных событий и идеологических кризисов обязательно проявляются «компромиссные» идеи. Чаще всего они направлены на то, чтобы спрятать слегка модифицированные и вполне традиционные взгляды за ширму «примирительных» высказываний. Та же евразийская концепция появилась, чтобы объединить панславянские имперские мотивы с советской теорией мировой революции. Похожая история лежит в основе национал-большевизма, который, конечно, ничего общего с левыми взглядами не имеет, а призван обернуть национализм в красный сталинистский флаг.

Слова о «третьем пути» тоже обычно используют те, кому надо скрыть свои взгляды. Не так давно были на слуху английские лейбористы Тони Блэр или Гордон Браун, которые пытались совместить классический неолиберальный экономический курс с разговорами о левых социальных гарантиях. Аналогичную политику вели американский президент Билл Клинтон, немец Герхард Шрёдер, бразилец Фернанду Энрике Кардозу, голландец Вим Кок, португалец Жозе Сократеша.

Изначально «третий путь» (или «третья позиция»), был довольно радикальной националистической политической идеологией, подчёркивающей своё неприятие и коммунизма, и капитализма. Её сторонники считают себя не левыми и не правыми; как правило, они на стороне «эффективности» и «производительности», ищут союзы с националистическими сепаратистами в других странах, чтобы достичь этнической сегрегации по принципу «раздельные, но равные», поддерживают национально-освободительные движения в слаборазвитых странах. Часто среди них встречаются «тематические» политические группы, от неоязычников до радикальных экологов.

По сути, «третья позиция» есть прародитель всех видов фашизма, и исторических, и современных. Эти слова используют тогда, когда сложно продвинуть более брутальные и откровенные формы этой идеологии. Приверженность такому пониманию «третьего пути» выражали перонисты в Аргентине, «Национальный Фронт» во Франции, «Золотая заря» в Греции и, отчасти, «Гоминьдан» в Китае.

В позднем СССР развивался аналогичный процесс идеологической мимикрии. Тот же Лев Гумилев развивал «третий путь» евразийства, как способ упаковать в советскую оболочку национал-имперский выбор. Но при этом первым среди серьёзных политиков евразийство выдвинул на авансцену никто иной, как леволиберальный Андрей Дмитриевич Сахаров. В 1989 году он, будучи лидером Межрегиональной депутатской группы, предложил реформировать СССР, создав Союз Советских Республик Европы и Азии (он же Европейско-Азиатский Советский Союз). Это должна была быть конфедерация из пятидесяти равноправных субъектов (академик предложил повысить статус автономий, уравняв их с бывшими советскими республиками).

Признаюсь: меня часто соблазняли пойти по «третьему» пути. Дескать, откажись от того, что ты левый, заклейми советский период, как историческую ошибку, назови Ленина преступником, и ты не потеряешь голоса либеральной публики. Соблазнительно, чего уж там говорить – но нечестно. Лучше наоборот – найти положительные стороны во всех периодах истории и здравые зерна во всех идейных течениях, но не заниматься навешиванием ярлыков в угоду политической конъюнктуре. Тем более, что по совести, если Ленин преступник, то такими же преступниками были и царь Николай II, и Петр I, и Иван Грозный, и Мазепа, и даже Владимир Красное Солнышко. Мы так можем далеко зайти – и лучше спорить о мотивах, идеях и о результатах, а не о личностях и отдельных эпизодах нашей нелегкой истории.

Так что давайте трезво и без эмоций разберемся: куда движется современный мир, и какое место в нем занимают Россия и постсоветское пространство. И сделаем это без примеси идеологических штампов и искусственных мифов.