О ПЬЯНСТВЕ

Трагедия и порочность пьянства – не только пресловутого русского, но пьянства горького и опасного всегда и везде – многократно отписана в научной, специальной и художественной литературе, в публицистике, кино, живописи и других видах искусства.

Чего стоит одна только картина Владимира Маковского «Не пущу». Там несчастная, измученная, оборванная, заплаканная женщина, раскинув руки, заслоняет собой дверь кабака, к ней прильнул испуганный ребенок, а зверовидный муж рвется к зелью – тащит пропивать какую-то жалкую рухлядишку. Может – последнюю…

Или вспомним страшный текст знаменитого британского писателя Чарльза Диккенса – статью «Дети пьяницы». В ней он с горечью указывает, что «причины пьянства среди бедняков так многочисленны, так обыкновенны и, к сожалению, так глубоко коренятся в человеческом горе, одиночестве и отчаянии, что даже талантливым прозаикам порой не удается их адекватно описать».

Но это, однако, удается виднейшему французскому романисту Эмилю Золя, который в романе «Западня» со всей мощью своего таланта описывает порок и его истоки необычайно подробно, выпукло, ярко и беспощадно. Заставляет нас содрогаться от страха и омерзения, повествуя о женщинах-пьянчугах, и о том, как они губят друг друга, втаптывая в грязь нищеты своё человеческое достоинство.

А помните ужас и тоску сына пьяницы – маленького Гека – мастерски и сочувственно описанные Марком Твеном в знакомой многим с детства книге «Приключения Гекельберри Финна»? Во второй половине XIX – начале ХХ века пьянство так широко охватило Америку, что вызвало мощный народный протест, ставший, в конечном счете, оправданием принятия в 1920 году 18-й Поправки к Конституции США и введения пресловутого «сухого закона» – запрета производства, импорта, транспортировки и продажи спиртных напитков.

Печальные последствия этого события известны – разгул незаконного производства и контрабанды спиртного не облагаемого налогами и акцизами, расцвет организованной преступности, обогащение подпольных дельцов при крайне сомнительных успехах борьбы с пьянством. Что ведёт к тому, что после тринадцати лет бесплодной войны на два фронта – с «зеленым змием» и организованной преступностью – Конгресс США принимает 21ю поправку к Конституции, отменяющую «сухой закон».

Те, кто смотрел фильм Серджио Леоне «Однажды в Америке», помнят, с какой грустью провожают его в последний путь боссы контрабанды и воротилы черного рынка. Но долго грустить нет времени – их ждут новые преступления, новые аферы. Ведь уже с выгодой вложена в разные дела нажива, полученная от эксплуатации человеческих слабостей и пристрастий, и тяжкой болезни – алкоголизма.

С борьбы с пьянством начал своё «ускорение» и Михаил Горбачев. Говорят, антиалкогольная компания вбила осиновый кол в экономику СССР, ускорив его распад.

В сегодняшней России к алкоголизму добавилась проблема наркотиков. Всякий, кто бывал в спальных районах постсоветских стран, имел сомнительное удовольствие наблюдать расписанные стены домов с телефонами продавцов всяких спайсов и солей. Военная кампания союзников по НАТО в Афганистане привела к резкому росту поставок в Россию тяжёлых психоактивных веществ – героина и прочей подобной дряни. А сами американцы уже который год страдают от кокаиновой мафии из Латинской Америки.

В общем, проблема есть. И нам предстоит её решить.

2.

Впрочем, этот недуг – алкоголизм – как тему специфически медицинскую, я оставлю в стороне. И коснусь пьянства, как социального порока и человеческой беды. Той самой, о которой очень емко рассказал, описывая одного из своих героев, большой советский, американский и российский прозаик Василий Аксенов: «Вот уже месяц после “завязки” он видел по ночам одно и то же: наполнение стаканов и рюмок, вибрация бутылок, глотающие алкоголь глотки, пузырьки газа…

– Мне не наливай, я завязал, – сказал он.

Да я, по сути дела, тоже завязал. Надоело это наше свинство, – сказал “блейзер”. – Знаешь, мы и пить-то не умеем, а ведь существует настоящая культура алкоголя, совершенно неизвестная в нашей татарии.

Он умно и симпатично улыбнулся. Всё ведь понимает и смеется над собой…

– Да я ведь всерьёз не пью, ни по-европейски, ни по-татарски.

– В теннис тебе нужно играть, старичок, – сердечно сказал “блейзер” и опрокинул рюмочку».

Конечно, «татария» здесь – не автономная республика СССР и России, а метафора архаичной кочевой отсталости. При этом сердечность испития рюмочки и сочувствие пьющего «завязавшему» намекают на неодолимость дикости в употреблении спиртного, о которой прямо говорят русские пословицы и поговорки, собранные антропологом Георгием Багриновским: нам всё равно – что водка, что пулемет, лишь бы с ног валило; как хочешь зови, только водкой пои;

всякий раб рюмочке рад…

Народная мудрость хоть и скорбна, да точна: чрезмерность употребления бедным людом спиртного многие годы финансово выгодна государству и помогает ему держать его в рабском состоянии.

Не зря другой русский и советский прозаик Алексей Толстой рассказывает устами кабатчика, как «при покойном государе Алексее Михайловиче, бывало, придет друг уводить пьяного, чтобы он последний грош не пропил. Стой… Убыток казне… И этот грош казне нужен. Сейчас кричишь караул. Пристава его, кто пить отговаривает, хватают и – в Разбойный приказ. А там, рассудив дело, рубят ему левую руку и правую ногу и бросают на лед… Пейте, соколы, пейте, ничего не бойтесь, ныне руки, ноги не рубим…»

И пьют, стало быть, соколы, и по сей день. И ничего не боятся.

И в хрестоматийной поэме Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» герои, простые русские крестьяне, вершащие трудное антропологическое исследование, разыскивая в империи счастливого человека – получают скатерть-самобранку, решающую их бытовые проблемы, включая и алкогольную, но – с предупреждением:

А водки можно требовать
В день ровно по ведру.
Коли вы больше спросите,
И раз и два – исполнится
По вашему желанию
А в третий быть беде!

Напомню: «ведро» – старинная русская единица измерения объема, равная 12 с небольшим литрам. До середины XVII века оно равно 12 кружкам, со второй половины – казенное ведро – это 10 «кружек» или 100 «чарок»; а торговое ведро – 8 «кружек».

Емкость кружки и чарки, а также разницу между казенным и торговым ведром любопытный читатель выяснит сам. Нам же важно то, что беда с крестьянами не просто случается. В их жизни она постоянна и беспросветна, как беспробуден хмель.

Царство сменяет империя, империю – недолгая буржуазная республика, её – диктатура красной бюрократии. С 1914го по 1923й год в досоветской, а после в Советской России тоже действует «сухой закон». Но точно так же, как и в Америке, водку – знаменитый самогон – производят кустарно и продают подпольно. Причем никакая агитация, никакие плакаты, рейды милиции, изъятие оборудование и продукции, а также тюремные сроки – проблему не решают. И точно так же как в Штатах, власти сдаются и с 1923го Совнарком начинает промышленный выпуск крепких напитков и торговлю ими. Но, в отличие от Америки, производство спиртного и торговля им в СССР – государственная монополия.

3.

С тех пор пьют, и пьют жестоко, и в Советском Союзе. Время от времени в стране проводят антиалкогольные кампании, но тем не менее в период с 1960х по 1980 годы потребление алкоголя растет более чем в три раза – с 3 литров этилового спирта в год на душу населения в 1960м до примерно 10 в 1980 году. Министерство здравоохранения фиксирует тревожную динамику уже в начале 1970х и разворачивает очередную агитационную кампанию.

В 1972м ЦК КПСС принимает специальное Постановление «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма». Немедленно соответствующее решение принимает Совет министров, а главное санитарно-эпидемиологическое управление Минздрава выпускает специальный документ – «Методические рекомендации в области антиалкогольной пропаганды». Газеты, журналы и эфир заполняют призывы не пить. На производстве, в учреждениях и в людных местах вывешиваются плакаты о вреде пьянства и нетерпимости к пьяницам. Насколько эффективны эти меры – сказать сложно. Но власти делают, что могут.

Многое, конечно, зависит от того, как считать, но один из ярких показателей потребления алкоголя таков: по данным на 1981 год на каждого советского человека в среднем приходится 53 бутылки водки в год. Если перевести это на сухое вино, получится примерно 118 бутылок.

Это вновь вызывает понятную и оправданную тревогу властей. И в 1985 году по инициативе генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева и члена Политбюро ЦК КПСС Егора Лигачева, они начинают самую масштабную в советской истории антиалкогольную кампанию.

Погожим днем 7 мая ЦК принимает Постановление «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», а Совмин – Постановление «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения». Меры начинают принимать немедленно, и, согласно официальным данным, они помогают резко снизить цифры потребления алкоголя до показателей 1960 годов. По тем же данным, это положительно сказывается на демографии и здоровье граждан.

В то же время эта слабо продуманная и подчас нелепо организованная кампания вдет к уничтожению тысяч гектаров сырьевых культур, в первую очередь – винограда (например, сильно пострадало производство моей любимой крымской Массандры); росту смертности от использования разнообразных химических заменителей алкоголя и иных ядовитых психоактивных веществ; многократному росту подпольного производства крепких спиртных напитков низкого качества.

Кампанию сопровождает активная пропаганда трезвости и здорового образа жизни. Широко распространяются статьи академика АМН СССР Федора Углова о вреде алкоголя и о том, что пьянство не присуще русскому народу. Цензура изымает, либо изменяет тексты литературных произведений и песен, удаляет сцены употребления спиртного из спектаклей, эстрадных шоу и кинолент.

Суровые требования отказа от алкоголя предъявляет к своим членам КПСС. От них требуют «добровольно» вступать в созданное в 1985 году «Всесоюзное добровольное общество борьбы за трезвость».

4.

Эта организация, конечно же, не первое объединение такого типа. Одной из первых стран, где они были созданы стали Соединенные Штаты. В 1869 году там учреждают политическую «Партию Запрета»; её политическая цель – покончить с пьянством в стране. В 1893м идейные противники пьянства создают Анти-Салунную Лигу Америки. За десять лет до того – в 1873 году – группа женщин формирует «Женский Христианский Союз Воздержания».

В историю страны входит имя знаменитой Кэрри Нейшн – грозы барменов и хозяев салунов в штате Канзас и всюду на Великих равнинах. Она всегда появляется внезапно, одетая в строгое черное платье, и без предупреждения с невероятной свирепостью врывается в питейные заведения держа в одной руке Библию, а в другой – топор. И, громко распевая псалмы и молитвы, крушит им всё, что попадается ей на пути к стойке. Из-за которой в ужасе стремглав убегает бармен.

Она быстро становится героиней первых полос американских газет. Несколько десятилетий антиалкогольный активизм набирает силу. К чему это ведёт, мы знаем, но сам по себе пример массового движения, воодушевленного и мотивированного чистой и светлой по своей сути идеей – очень важный пример солидарного гражданского действия.

Но между этим мощным порывом немалой части американцев и советской антиалкогольной кампанией и «Обществом борьбы за трезвость», куда нередко силком загоняли коммунистов, есть огромная разница. Антиалкогольные организации США были поистине общественным творчеством, опирались на народные инициативы и идеи, которые разделяли тысячи людей, побуждавшие, а порой и вынуждавшие власти прислушиваться к своим требованиям.

Напротив, все антиалкогольные кампании в СССР были, в первую очередь, делом именно властей и осуществлялись сверху, встречая понимание и поддержку сравнительно небольшого числа людей. Членов «Общества» нередко приходилось записывать туда по разнарядке, которую «спускали» в партийные и профсоюзные организации и трудовые коллективы.

Немудрено, что в 1990 году горбачевская антиалкогольная кампания плавно – без официального объявления о её завершении – фактически сходит на нет. И в 1991 году из названия «Общества борьбы за трезвость» удаляют слово «борьба» и превращают его в «Общество трезвости и здоровья», а потребление алкоголя вновь растет – с 3,8 литров в год на душу населения до 6.

5.

Конечно, этот рост мало связан с изъятием из названия организации слова «борьба». Скорее, во-первых, с тем, что пять лет – слишком короткий срок, чтобы кампания такого типа, какую начали Горбачев и Лигачев, привела к внедрению в массы условного рефлекса неприятия систематического употребления спиртного или хотя бы – культуры его ограниченного потребления. И во-вторых – с тем, что резкое ухудшение жизни этих масс – потеря многими сбережений в ходе денежных реформ, закрытие предприятий, снижение зарплат и другие, вызывающие тотальную депрессию; невзгоды, ставшие ощутимыми на рубеже десятилетий, порождало стремление снять подавленность и дезориентацию одним из самых доступных и самых порочных способов – выпивкой.

Но главное – это значительные финансовые выгоды, которые приносит государству производство и торговля спиртным.

Очевидно, сказывается и тот факт, что президент России Борис Ельцин сам питал немалое пристрастие к крепким напиткам и не считал их употребление реальным злом. А, следовательно, и не был настроен на искреннюю борьбу со злоупотреблениями.

В 1992м Ельцин отменяет государственную монополию на производство и продажу алкоголя. Но уже через год её восстанавливает, и она действует до 1998го. При этом в условиях управленческого хаоса, разгула коррупции и преступности стремительно растет неконтролируемое частное производство (в том числе – подпольное) контрафактного и некачественного алкоголя.

Современная ситуация известна. Употребление алкоголя рассчитывают разные организации, и место, занимаемое страной в рейтингах, зависит от тех методик, которые они используют. Соответственно, по разным данным Россия по употреблению алкоголя (то есть – чистого спирта) на душу населения, занимает в мире разные места – от 9го по 16е место. Уступая, например, Молдове, Франции и Ирландии, и опережая, скажем, Штаты, Финляндию и Германию. Замыкают списки, как правило, 6 стран, где полностью доминирует Ислам (хотя в Афганистане, Пакистане и Саудовской Аравии, судя по цифрам, кто-то кое-где порой понемногу всё-таки пьет).

Но сколько же потребляют в России чистого спирта на душу населения? По разным данным – от 11,7 до 11,1 литра в год.

Много это или мало? Это – очень личное дело. Кому-то – маловато. А кому-то – смертельно. Важно то, что по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) – профильной структуры ООН – во всем мире следствием злоупотребления алкоголем ежегодно становится 3 миллиона смертей. Это – 5,3% всех летальных случаев.

Оно же – причина более чем 200 нарушений здоровья – болезней и травм.

Среди людей в возрасте 20-39 лет с алкоголем связаны 13,5% всех случаев смерти.

А это значит, что любой государственно мыслящий политик и гражданин не имеет права закрывать глаза на эту проблему.

6.

С ней и попытками её решения в России связан важный опыт моей семьи. Его реализовала на Чукотке моя мама, когда работала там вице-губернатором региональной администрации в ту пору, когда её возглавлял Роман Абрамович.

Я не верю ни в какие «сухие законы». Их итоги – повторяю – хорошо нам известны. Как и все репрессии, они неэффективны и ведут только к ухудшению ситуации. И в области борьбы с пьянством, и в сфере борьбы с наркоманией. В той же Португалии, например, наркотики не запретили, а легализовали. И что с того? Резкого роста потребления, которого боялись некоторые, не произошло. Зато произошел резкий спад преступности. Бесчестные люди зарабатывают сумасшедшие деньги, спекулируя на человеческих пороках, а путь к этом им открывают запреты. С точки зрения практического решения задачи, они вредны и для экономики, и для борьбы с пьянством. Но я знаю пример из российской политической и управленческой практики, когда проблему повального пьянства в отдельно взятом регионе решали. И решили успешно.

Когда у моего отца возникли проблемы в бизнесе, мама пошла работать в Госдуму помощником депутата. Это был Владимир Гоман – бывший мэр Надыма, представитель Ямало-Ненецкого округа, председатель Комитета по делам Севера.

Потом Гоман покинул власть – не выдержал и постригся в монахи. А когда он ушел, в 1999 году в Думу пришли Борис Березовский, избранный от Карачаево-Черкессии, и Роман Абрамович от Чукотки.

Маму сначала определили к Березовскому, но формально – с ним она так никогда и не работала. Её, как специалиста, хорошо ориентирующегося в проблематике Севера, перехватил у него Абрамович. Она стала его помощником, а затем руководила его секретариатом в Думе. А когда в 2000м Роман Аркадьевич решил стать губернатором, а потом и стал им, мама стала его заместителем по социальным вопросам. То есть, вице-губернатором Чукотки по социальной политике.

И значительную часть своего времени проводила именно на Чукотке. А местные пили там так, как сказано в поговорке: хвать муж за рюмку, а жена – за стакан.

И вот однажды её с Абрамовичем приглашают на очередное собрание жителей Билибино, одного из маленьких городков Чукотки. Как водится, идёт чинное и неспешное обсуждение проблем и перспектив, но тут встает один чукча и говорит:

– А почему вы до сих пор не боретесь с нашим пьянством, однако? Мы же все пьем!

Резонный вопрос.

– Ну вот давайте так: мы – пьем, а вы – боритесь! А то мы сами не справляемся. Если дальше так пойдет, – продолжает чукча, – мы сопьемся все.

– Да, серьёзный вопрос. – говорит Роман Аркадьевич. – Лариса, надо что-то придумать!

И они с мамой придумывают способ борьбы с пьянством на Чукотке. Заключается он в следующем: на территории всего Чукотского автономного округа полностью отменяются выплаты зарплаты наличными деньгами. Всем выдают пластиковые расчетные карточки, на которые перечисляются средства. И в каждом магазине ставят оборудование для оплаты. И – ни одного банкомата. Кроме единственного – в Анадыре.

Деньги приходят на карту. Карту, согласно универсальной российской традиции, чаще всего отбирает жена. А если и нет – наличные деньги мужики всё равно снять не могут, просто негде. Заначку сделать тоже не могут. Самогон, который там гонят и продают – купить не могут – у самогонщиков нет аппаратуры для считывания банковских карт!

То есть, куда ни кинь – всюду клин. Как раньше – в магазинах бухла хоть залейся – а не купишь. С самогонщиком, конечно, можно договориться и заплатить пушниной. То есть устроить натуральный обмен. Но это ведь только когда есть, что менять. А есть далеко не всегда. Да и сам аппарат не всегда поставишь. И потом, для самогона же нужны дрожжи, сахар… Их надо покупать, а жены не дают.

И вот потребление спиртного на Чукотке начинает снижаться. И доходит до куда более приёмлемого уровня. Конечно, время от времени они там всё же исхитряются купить одну-две бутылки водки. Но в сравнении с прежними объемами потребления – это ерунда. И без всяких запретов!

7.

Эта история только кажется шуточной. И характерной исключительно для Чукотки, которая далеко, и из которой за сто лет никуда не доскачешь, а с Большой земли – не навозишься. Здесь важен не сам по себе тактический ход, а ход творческой мысли. Я убеждён, что подобные неординарные – хотя содержательно другие – решения можно найти в большинстве регионов. Но их надо искать, а не идти по простому пути запретов.

Это важный социально-политический вопрос. Это – проблема здоровья нации. И, в конечном счете, её конкурентоспособности на мировых рынках всех продуктов – от нефти до самых тонких творческих открытий, решений и свершений. Довольно того, что злоупотребление спиртным, и ничто больше, отняло у нашей страны, а нашей страной я считаю и СССР, столько великолепных гениев.

Среди них – Владимир Высоцкий, в судьбе которого алкоголь сыграл разрушительную роль не меньшую, чем наркотики; Сергей Есенин, бравировавший своим пьянством; Сергей Довлатов, Александр Твардовский, Михаил Шолохов, Геннадий Шпаликов со страшными строками «сегодня пьем опять втроем»; Олег Даль с его убийственным «иду к себе умирать». И множество творческих людей, быть может, и менее известных, но не менее ценных.

России нужны все – все без исключения – таланты.

Ибо буквально на наших глазах беспощадное глобальное соперничество с каждым часом усиливается. И будет усиливаться впредь. А на его на острие идут самые одаренные и деятельные.

Но и тех, кого по странному недоразумению принято называть «простыми людьми», терять мы не имеем права. Потому что если одни бьются на острие, то эти – основа основ, фундамент общества. И нельзя позволить его раскрошить.

Поэтому в новой России мы сделаем поиск таких решений важным компонентом государственной политики. Очевидно, одним из главных может стать максимальное снижение нагрузки на психику, жуткого бремени борьбы за выживание, за место на рынке труда, за лучшие условия жизни или хотя бы – за сохранение прежних. Этот груз создан нынешним политическим режимом и экономической системой. Он вызывает чувство безысходности, депрессию и гнев. Изменив его, мы заметно улучшим уровень и качество жизни – сделаем её в самом прямом смысле красивей.

Страна нуждается в своевременных и необходимых мерах по ограничению и снижению потребления спиртного и наркотиков. Это очевидно. Но столь же очевидно и то, что государственные меры в этой области и действия гражданского общества должны быть в высшей степени хорошо продуманы, спланированы, законны и, главное – разумны. Чтобы мы избежали повторения трагических ошибок прежних лет. И своих, и чужих.

Именно поэтому им должно предшествовать самое широкое, серьёзное и главное – неформальное – обсуждение этой проблематики, обобщение и анализ доступного нам российского и международного опыта. И его взвешенное внедрение.