О РЕГИОНАХ (ЧАСТЬ 1)
В одной из предыдущих глав мы обсуждали сетевые муниципалитеты. Развитие местного самоуправления – основа развития регионов. Я абсолютно убеждён, что
властная конструкция должна стоять на широком основании.
Только это сделает её устойчивой.
Сейчас в России она представляет собой вертикаль. Вертикаль в виде пирамиды, стоящей кверху ногами – на острие.
Что это значит? В муниципалитетах остается ничтожная часть собранных налогов. Чуть больше – в регионах. Остальное забирает федеральный центр. Это более 70% консолидированных поступлений в бюджет.
Такая конструкция крайне неустойчива.
Но сконструировали её не случайно. А чтобы, говоря языком начальства, держать всех на подсосе, в подвешенном состоянии. Недостаточно лоялен – закроем финансовый кран.
Такой подход – одно из главных препятствий развитию страны. Он лишает мотиваций к развитию и муниципалитеты, и регионы. Из-за него весь смысл работы руководителей на местах – подстраиваться под начальство.
Разумеется, это нарушает
фундаментальный принцип федерализма –
принцип разграничения прав и обязанностей.
Суть его в том, что есть вопросы, которые решает только центр. Есть те, что решает регион. И те, что решает только местная власть. И в дела друг друга при этом не лезут.
Отчасти и сегодня в России это так – все деньги у центра. И потому в дела регионов и местного самоуправления он особо не лезет. А говорит: если вы что-то не то делаете, я просто денег вам не дам. Крутитесь, как хотите!
Это, конечно, никакой не федерализм.
Это унитарная система. Где есть Москва, и есть её колонии. СССР – это и юридически, и фактически всё же федерация пятнадцати республик. Их внутреннее устройство было унитарным. Но даже тогда у регионов было больше прав, чем сейчас. Я против того, как это устроено сейчас. Порой в России звучат робкие голоса: давайте центр будет делиться, отдавать регионам по справедливости – половину доходов. Тем более, что такова норма в Бюджетном кодексе, но она не исполняется. Я думаю, это уполовинивание – полумера.
Регион должен делегировать центру часть своих полномочий и налоговых поступлений, а за всё остальное отвечать сам.
Так надлежит строить отношения регионов и центра. Это принцип, обратный тому, что принят сейчас. Не центр должен делиться объедками с барского стола, кому хочу даю, кому не хочу не даю, а регион делать отчисления на заранее обговоренные общие для страны задачи, а остальное решать сам.
2.
Я провёл в Якутии много времени. Можно сказать, жил там. И был глубоко потрясен, когда узнал, что в 90-х годах официальным рабочим языком республики был английский. Да-да, не удивляйтесь. Английский. Об этом мало кто знает.
Но это было записано в специальном указе первого президента Якутии Михаила Николаева: в республике три рабочих языка: якутский (саха), русский, английский.
Зачем это им понадобилось? Для развития своего образования.
После распада Союза в регионах страны шло сразу несколько параллельных процессов. Частично продолжаются они и теперь. В одних – тяжелейшая деградация. В Ханты-Мансийском Автономном Округе бедных хантов так споили, что их стало просто не видно. А в других наоборот – шёл явный и быстрый рост национального сознания, а с ним и национальной интеллигенции.
Один из них – Якутия.
Аналогичный процесс наблюдался в Татарстане – другом регионе-доноре. Но якуты двигались в этом направлении намного мощнее.
Михаил Николаев подписал с Борисом Ельциным соглашение, что 25% доходов от добытых в регионе алмазов, остаются там. Так и было. И на эти 25% они жили и быстро развивались. В регионе произошел взрыв национального образования. В Якутске на 150 тысяч жителей было пять университетов, в республике возник национальный театр, начала развиваться национальная культура, крепнуть своя интеллигенция.
В Якутском Государственном Университете преподавали частично на английском языке. И ежегодно отправляли пять тысяч студентов на стажировку в США. Именно поэтому Николаев сделал английский одним из трех официальных языков республики. Но когда к власти пришел Путин, Якутия пала первой жертвой унификации, расставшись со своим суверенитетом.
Я пытался этого не допустить. Потому и жил в Якутии – работал, чтобы сохранить Николаева на должности президента. В этом был заинтересован и ЮКОС, который хотел инвестировать в разработку в регионе месторождёний нефти и газа. Правда потом, и это – одна из причин моего ухода из ЮКОСа, Михаил Трушин – заместитель Ходорковского по связям с госорганами, поддержал вице-президента Якутии и кандидата в президенты на выборах 2002 года Вячеслава Штырова. Кстати, не в последнюю очередь – по национальному признаку.
Ведь Николаев – полукровка, наполовину – русский, наполовину – якут. Поэтому Трушин ему не сильно доверял. И решил, что компании надо поддержать Штырова, потому что он русский, и потому что бизнесмен – глава алмазной компании «Алроса». А Путин просто хотел сместить харизматичного Николаева и установить свой контроль над регионом.
Их интересы совпали. И они эту тему продавили. В итоге Штыров получил на выборах 52,25 % голосов. И проявил себя в высшей степени лояльным Кремлю, первым же делом кинув ЮКОС. Поэтому, несмотря на столь предосудительные связи, его спустя пять лет Путин переназначил, после чего он вступил в «Единую Россию».
А в 2002м, когда ЮКОС и АП месте ставили Штырова, до ареста Ходорковского ещё оставалось около года. И всё вместе это выглядело очень мрачно, но при этом – смешно. Штыров не говорит по-якутски. А по конституции присягу президента Якутии надо произнести на якутском языке. Я был на этой церемонии. И слушал как он говорит: «Конституция дыр, демократия тыр, – по слогам читает текст и завершает фразу, – республика анал!» Потом я вспоминал эту инаугурацию в Украине, когда очередной русскоязычный чиновник пытался связать слова по-украински… Впрочем, они на глазах учились, и следующим президентом Якутии всё же стал якут.
Языковой вопрос вообще очень хорошо изучать на примере этого региона. Якутский алфавит сегодня – кириллический. Но так было не всегда. Якутия – регион, где алфавит меняли аж четыре раза. При империи была кириллица. После революции – алфавит, составленный одним из первых якутских интеллигентов Семеном Новгородовым, отталкивающийся от латиницы. Потом, в конце 1920х ввели общий тюркский латинский алфавит яналиф (тогда половина Союза писала латиницей, что отражало изначальные намерения Ленина перевести всю страну на принятую в Европе письменность). И только в 1939 году по инициативе Сталина всю страну перевели на кириллицу. И в Якутии буквы сменили вновь. Очень поучительный опыт.
3.
Как ни крути, а от президентства Штырова культура Якутии не выиграла. Зато Николаев активно финансировал национальное возрождёние. И не в последнюю очередь это сыграло свою роль в решении Путина его сменить. Окончательно он определился во время ленского наводнения 2001 года.
Ленск – маленький город на 15 тысяч жителей. Сюда идут баржи с техникой, продуктами и другим товаром. Их разгружают и везут в Мирный – стоящий в 200 километрах от берега центр алмазной промышленности. Там же недалеко Талаканское нефтяное месторождёние – основной тогда интерес ЮКОСа.
Паводки в Ленске происходят регулярно. Он стоит там, где Лена поворачивает. В мае-июне, когда на улице уже плюс 40, а на реке ещё ледоход, треск от взломанного многометрового льда слышен за километры. И из-за поворота он может застрять и запереть реку. Что вызовет наводнение. Поэтому в советское время в эти дни самолеты-штурмовики бомбили лед, освобождая путь воде. Бомбили и при Ельцине.
А в 2001м на это не хватило денег. И на повороте возник ледовый затор. А с 14 на 15 мая началось наводнение. И деревянный Ленск попал в беду. Я прилетел в Якутию сразу после пика паводка. Зрелище было жуткое.
Шли ликвидационные работы. Но я успел увидеть окраину города, ставшую кучей бревен. И центр – сетку улиц с пустыми сотами между ними. Там, где были когда-то дома…
Там вечная мерзлота. И летом, когда тепло, деревянные избы постепенно в неё оседают. Современные здания строят на сваях, чтобы слой воздуха не дал им прогреть землю. А деревянные избы стоят на земле и тихо в ней тонут. Чем старше дом, тем он ниже. Стоят они, окруженные асфальтовыми улицами, которые не прогреваются. И город постепенно превращается в такие квадратные соты, когда дома заметно ниже проезжей части.
И вот – ледовый затор. Вода в Лене поднялась. И они поплыли. Поток поднял их, понес и свалил, превратив в кучу бревен. А что не уплыло – то срезало остриями тяжелых льдин…
И – сюрреалистичное, жуткое зрелище – вокруг этой разрухи торчит сияющий небоскреб из стекла и бетона. Единственный в Ленске. Вообще чуть ли не единственное не деревянное здание, не считая общаги ленского пароходства, где я сплю вповалку с другими ликвидаторами последствий наводнения. Не очень высокое – этажей пятнадцать. Некогда построенное печально знаменитой кампанией Mabetex, центральным фигурантом коррупционного скандала, когда Павел Бородин (бывший мэр Якутска) нанял её реставрировать Московский Кремль***ело Mabetex – масштабный российский коррупционный скандал. Утверждалось, что швейцарская строительная фирма Mabetex Engineering, созданная предпринимателем Бехджет Пацолли (будущим президентом Косово), и её дочерняя структура Mercata Trading & Engineering SA выплатили миллионы долларов США ряду российских госчиновников в качестве взяток за выгодные контракты, в частности, контракт на реставрационные работы в Московском Кремле, которые курировал тогдашний руководитель Управления делами Президента РФ Павел Бородин. Расследование этого дела, инициированное знаменитым прокурором Карлой дель Понте, велось властями России, Швейцарии и Италии. 26 августа 1999 года вышла статья в издании Corriere della Sera, в которой утверждалось, что фирмой Mabetex в Швейцарии были открыты счета на имена Бориса Ельцина и двух его дочерей. 28 февраля 2000 года вышел материал в «Новой газете», согласно которому в 1995-1996 годах финансовые расчёты с фирмами Mercata, Mabetex и другими, «уводившими» средства госбюджета через управделами президента РФ, готовились лично первым заместителем министра финансов РФ Михаилом Касьяновым. Свидетелями по российскому уголовному делу проходили, в частности, Павел Бородин, Борис Ельцин, его супруга Наина Ельцина и его дочери Татьяна Дьяченко и Елена Окулова, при этом Борис Ельцин допрошен не был. Ведущий дело с российской стороны генеральный прокурор Юрий Скуратов при активном участии Владимира Путина, работавшим под началом Павла Бородина, был отправлен в отставку. Однако дело продолжилось за пределами России. 18 января 2001 года в нью-йоркском аэропорту JFK Бородин был задержан сотрудниками ФБР на основании запроса правительства Швейцарии и позже экстрадирован в эту страну. 4 марта 2002 года уголовные дела в отношении Бородина и Пацолли были неожиданно прекращены. При этом на Бородина был наложен штраф в 300 000 швейцарских франков.***.
И вот прилетает Путин. И видит это всё.
– А это что? – спрашивает он, указывая на стеклянный дом.
– Краеведческий музей, – отвечают.
Он, понятно, ожидал услышать, что это администрация города и района. Или офис «Алроса». А ему: «краеведческий музей»! Немыслимо. У Николаева в республике среди деревянных домишек, в одном из которых была городская администрация, стоят пятнадцатиэтажные краеведческие музеи якутского народа.
Путин в ярости решает убрать Николаева, тратящего немыслимые деньги на историю народа, идентичность и культуру. Путину это кажется подозрительным, опасным… По его понятиям, центром всего должна быть власть, а не какие-то непонятные якуты.
Он сносит Николаева. И велит заняться реформой отношений центра с регионом. Один из её итогов – новый бюджетный кодекс, где жестко прописаны т.н. бюджетные полномочия. То есть какой уровень власти что именно финансирует. В новой системе у регионов не должно остаться денег для краеведческих небоскребов.
Для Якутии самой неожиданной в этом кодексе стала статья о финансировании высшего образования. По правилам его финансирует Центр. А в Якутии – республика. Которая, к тому же, ежегодно отправляет тысячи студентов в Штаты. И язык в ней английский.
Конечно, язык изъять было несложно. Причем без особых споров. Зато распределение бюджетных полномочий вызвало серьезные проблемы.
4.
Тогда я в Якутии уже не жил. Но приезжал часто. И вот в 2002 году прилетаю в Якутск. И еду к другу – Анатолию Бравину. Он отвечает за информатизацию республики. А до того – был замминистра по делам народов Якутии (у нас бы сказали – по национальной политике). Историк, философ, очень интеллигентный, очень умный, очень толковый, очень деловой якут. У него европейский характер и европейский стиль. Он очень внятен, на связи с московскими политтехнологами, живет на стыке пиара, аналитики и информационных технологий. По этой теме мы и общаемся.
Я к нему приезжаю, и вижу – он сильно озабочен.
– Толя, что случилось?
– Звонили из администрации. Там паника. Ввели новое правило финансирования университетов. Интеллигенция возмущена. Начальство боится массовых беспорядков.
– В каком смысле? – говорю – Вы ведь спокойный регион.
– Э-э-э, – отвечает, – Ты не видел, что здесь творилось на грани 1980-х и 90-х. Были крупные волнения. Многие вообще хотели отделяться от России. Но ты же знаешь про наш большой компромисс? Николаев выбил у Ельцина 25% доходов от алмазов в бюджет республики. И мы остались в России, никуда не ушли.
– Ну да, – говорю, – знаю, конечно. Прекрасно! Так вроде ж никто их никуда не забирает, нет?
– Не забирают, да. Но мы на что их тратили? Ты по республике ездил, видел, сколько мы вкладываем в образование и культуру, выдел, как якуты на этом поднялись!
– Разумеется, видел! Я в Щепке учился, там даже особая якутская актерская группа была, финансируемая из вашего бюджета…*** Щепка —«Высшее театральное училище (институт) имени Михаила Семеновича Щепкина» при Государственном академическом Малом театре России – старейшее высшее театральное учебное заведение (институт) в России, учрежденное 28 декабря 1809 года в Москве указом императора Всероссийского Александра I. Я там учился сценической речи.***
– Вот именно! А теперь в Москве говорят: у вас в республике народу даже не миллион – всего 950 тысяч. По новым правилам вам и одного университета много. А у вас их пять. Давайте-ка быстренько сливайте их. А ваш национальный университет *** Якутский государственный университет имени М. К. Аммосова, ВУЗ с 75-летней историей, назван в честь Максима Кировича Аммосова — советского государственного и партийного деятеля, работавшего в Якутии, Казахстане и Кыргызстане. На его базе в результате реформы образования и слияния нескольких учебных заведения Якутии и Чукотки создан Северо-Восто́чный федера́льный университе́т (якут. М.К. Аммуоhап аатынан Хотугулуу-Илиҥҥи федеральнай университет) – многоотраслевой федеральный университет в Якутске, имеющий филиалы в Анадыре (Чукотский филиал СВФУ), Мирном (Политехнический институт СВФУ) и Нерюнгри (Технический институт СВФУ); крупнейшее высшее учебное заведение в Республике Саха (Якутия) и Чукотском автономном округе, а также главный научно-образовательный центр Северо-Востока России. Университет является одним из десяти федеральных вузов страны, ориентированных на решение геополитических задач России и удовлетворение кадровых потребностей крупных межрегиональных инвестиционных проектов. ***мы сделаем филиалом иркутского, потому что на город Якутск в 150 тысяч жителей отдельный университет не положен.
Действительно, это звучало оскорбительно. У ЯГУ было новое шикарное здание, большое, оборудованное по последнему слову техники. Иркутский университет в сравнении с ним выглядел провинциальным бедным родственником.
– Что ж, ладно. – продолжает Анатолий, – Мы люди служивые, государевы, нам говорят – мы слушаем. Но народу-то мы это как объясним? Штыров велел разработать план эвакуации всей молодежи из Якутска в 24 часа – боится восстания студентов. Просто какой-нибудь якут из-за чего-то подерется с русским – и всё. Начнется поножовщина. И хорошо, если только она! Допустить этого мы не можем. Поэтому хотим вывезти всю молодежь в окрестные села и городки, от греха подальше. А это десять тысяч человек! Поди их вывези. Надо что-то делать, Илья!
Я тогда первый раз увидел резкие антимосковские настроения, причем среди совершенно лояльных людей, ни в коем разе не сепаратистов. Потом это повторится в Новосибирске, когда Москва решит сменить популярного в городе главного режиссера нашего Оперного театра, и протестовать на улицы выйдут тысячи людей.
Но коллективными усилиями университет всё же удается отстоять. Он остается независимым. Но меня поражает, что Толя на полном этом серьезе думает над вопросом: как эвакуировать из города 10 тысяч студентов. Из страха перед народным восстанием.
5.
Несостоявшееся якутское восстание интеллигенции для меня – яркий живой довод в пользу введения реального федерализма в России. Если мы хотим страну сохранить.
Но в чем же были истоки начальственного страха? Это важно знать, чтобы до конца понять ситуацию. Для этого – зарисовка местной жизни.
Первый раз я был в Якутии ещё в 1990х, по заданию компании «Шлюмберже» – готовил проект национального банка геологических данных. А в начале 2000х я там побыл там долго по поручению Ходорковского – разбирался в политической обстановке, чтобы понять, как дела у президента Николаева, и есть ли смысл его поддерживать на выборах. Я к тому времени уже поработал на нескольких избирательных кампаниях, и понимал, как, с кем и о чем разговаривать и на что смотреть. Моим партнером была компания «Имидж-Контакт» – тоже не новичок в регионе – избирала мэра Мирного.
Их ребята и рассказали мне эту смешную историю с глубоким смыслом.
На пост мэра в первой половине 1990х претендовало два кандидата – русский и якут. Но никак не удавалось согласовать победителя с реальными хозяевами города – кампанией «Алроса». И парни из «Имидж-Контакта», работающие за якута, решили позвать Жириновского, чтоб он со всей последней пролетарской прямотой, и как настоящий русский сын юриста, собрал митинг и замочил соперника. Жириновскому платят 20 тысяч долларов, он прилетает и его везут на митинг.
– И вот, – говорят они, – он выходит на трибуну и болтает час на площади, где, почитай, полгорода собралось. И к концу часа мы понимаем, что топит не за того – спутал кандидатов и агитирует за врага. Он же привык за русских глотку рвать, ну и сел на своего конька. И говорит, говорит, говорит…
Мы ему пишем записку: «Владимир Вольфович, не за того!» Он её читает, и, не меняя выражения лица, ещё пару-тройку минут болтает. А потом говорит:
– Видите, какие сволочи… – это он о соперниках, – …тщатся разбить наше межнациональное единство! Я вам рассказал про гадов, которые прикрываются святым! Тем что русские! Но их цель – подрыв процветания города! И все должны мы неудержимо голосовать за другого кандидата. То есть – нашего. Во имя России! За настоящих русских!..
На площади стон. А у нашего назавтра рейтинг – бум!!! – плюс 20%.
«Имидж-Контакт» хорошо знал ситуацию. Притащить главного русского националиста агитировать за якута – беспроигрышный ход. Заодно показывающий цену этому «национализму».
В общем, как играют сильные мира сего на национальных чувствах простого народа, я уже знал. И знал, как важно в чужом регионе быть деликатным и не привлекать к себе внимание, чтобы никто не решил, что москвичи опять прилетели вмешиваться. Конечно, это было не так экстремально, как у одного моего друга, который избирался в Госдуму от Эвенкии, где на 760 тыс. км2 (это, считай, вся Турция) жило менее 17 тысяч человек – ему вообще пришлось вести кампанию ночами, ходя от двери к двери. Зато он поговорил почти с каждым жителем, и выиграл кампанию. Но агитировать у всех на виду там считалось неудобным и даже неприличным. Поэтому днем он всю кампанию спал дома. У нас было не так экстремально, но похоже.
