О РЕГИОНАХ (ЧАСТЬ 2)
Отправляясь в тот раз в Якутию, взял с собой трех коллег по работе в моей компании ARRAVA.
– Будем, – говорю, – занимаемся политикой.
– О’кей, – говорят, – политикой, так политикой.
– Летим в Якутию.
– О’кей, в Якутию, так в Якутию.
– Но только, – говорю, – миссия тайная. Прояснение обстановки. Вы займитесь столицей – знакомьтесь с конституционным судом, поймите его позицию по избранию Николаева*** Основным вопросом тогда был – имеет ли право популярный в республике Михаил Николаев баллотироваться в президенты, сколько сроков он был до того у власти с точки зрения закона. Конституционный суд сначала разрешил, но потом, под давлением из Москвы, решение изменил.***. Проясните, что думают ключевые фигуры, лидеры мнений. То есть решайте задачи более-менее официальные. А я полечу в Ленск, там наводнение. Потом заеду в Мирный и к вам. Но меня никто не должен видеть. Ясно?
– Ясно.
– Селитесь в гостинице на окраине. На болоте у геологов. Ищите квартиру, чтобы переехать туда при первой возможности, и чтобы вас никто не видел. Ясно?
– Ясно!
– Всё. Я полетел. А буду возвращаться – вы меня встретите.
Надеваю любимую битую кожаную куртку, тельняшку и в комиссарском костюме, хоть и без красной повязки, лечу в Ленск. Там живу в общаге, как один из ликвидаторов. Говорю с их начальством из Госстроя, присутствовавших при визите Путина и еду в Мирный встречаться с мэром. В кузове грузовика, в группе работяг – чтоб никто не видел. Встреча проходит успешно. Всё понимаю про Мирный. Возвращаюсь в Ленск. И собираюсь лететь в Якутск.
В городе, как и почти везде в Якутии – грунтовая посадочная полоса. Несмотря на наводнение, уже месяц в Ленске без осадков. Но тут, как назло, начинался дождь (а дождь там на несколько суток, к бабке не ходи).
И вот сижу я в избушке на куриных ножках под названием «Аэропорт Ленска», и смотрю на капающее всё сильнее небо. Самолет – винтовой АН-24 – теоретически должен был бы взлететь часа два назад, но до сих пор чего-то ждем. По слухам – погоды, которая явно меняется в противоположную от желаемой сторону. Кругом работяги и какие-то погруженные в себя якутские женщины с большими тюками. В динамике – «…мальчик-гей, мальчик-гей, приходи ко мне скорей!..» – бесконечно закольцованный альбом ТАТУ…
После пятого исполнения «гея» и шестого призывного «нас не догонят» думаю: трындец. Дождь. Сейчас полосу развезет, и никто никуда не полетит. Мы будем три дня слушать мальчика-гея. И спятим. Тогда я в первый и последний раз в жизни даю взятку – сто долларов начальнику аэропорта – и говорю:
– Выпусти самолет.
– Хорошо. – отвечает. – Я разве против? Раз надо – летите!
И мы летим. Последние. После нашего самолета рейсов нет несколько дней. И несет нас по небу наш аэроплан. Багажный отсек, сетки, ящики, тюки. Мне места в салоне не хватило, и я с комфортом, как в гамаке, устраиваюсь в сетке заднего багажного салона. Но качает и трясет как никогда! И чертовски холодно, багаж никто не греет. Хорошо – июнь на дворе! А иначе бы совсем кранты. Размер Якутии – два с половиной часа лету между двумя городами, которые стоят отнюдь не в самых дальних концах региона – я ощущаю физически, с каждым намотанным винтом самолета километром. Но вот мы прилетаем, багажный отсек открывают, и я выпадаю на посадочную полосу Якутска.
И что же вижу? Моих бойцов, которым я прописал полную конспирацию. Стоят передо мной как лист перед травой три Ангела Чарли – девушка и двое парней. Все – в одинаковых черных костюмах, черных галстуках, черных очках. Приехали в белой машине. Да еще, для пущей конспирации, договорились, чтоб их пустили на летное поле к самолету. А я к ним подваливаю в кожанке и тельнике – матрос такой Железняк с бородой. Весь аэропорт смотрит только на нас. И теперь весь город про наше чудо знает, и про секретного агента, что летает в багажном отсеке, тоже. Это незабываемо.
Но нет худа без добра. Не проходит и дня, как ко мне местное начальство присылает парламентеров. Они ещё не знают, на кого я работаю, и я прикидываюсь агентом Льва Леваева***ев Авне́рович Лева́ев (ивр. לב לבייב, 30 июля 1956 года) – миллиардер, израильский предприниматель и спонсор программ по развитию еврейства стран СНГ. Владелец и глава холдинга Lev Leviev Group, совладелец холдинга Africa Israel Investments. Выходец из СССР, репатриировался в Израиль в 1971 году. В 1987-1995 годах сайтхолдер алмазной корпорации De Beers, позднее Africa Israel Group называлась в числе основных конкурентов этой корпорации. Важный торговый партнер якутской АЛРОСА. ***. Алмазный дым сопровождает все мои дальнейшие разговоры, и открывает все двери. И я вижу, как «национальная элита» готова слить своего президента Кремлю во имя сохранения алмазных доходов в регионе.
В итоге мы узнаем: сам по себе Николаев неизбираем, ЮКОС может перебить алмазы нефтью – но Ходорковский это делать не хочет.
То есть приключенческий сюжет завершается серьезными переменами, но не теми, каких бы я хотел для Якутии и страны. Элита в республике, как и везде в России, готова за деньгами идти в анал. Я Ходорковскому так и сказал. И как сказал, так и вышло.
7.
Якутия высветила две проблемы, связанные с федерализмом и местом регионов в стране. Это проблемы разных уровней. Первая – отношения между этносами. Вторая – несправедливость бюджетной системы, которая в случае данного региона привела к кризису в образовании, а тот, в свою очередь, аукнулся в национальном вопросе.
Основных национальности там две – якуты, то есть саха, и русские. Но вообще их шесть. Есть ещё сахаля – смесь якутов и русских. Потом – эвенки и, наконец, эвены (эвены – смесь эвенков с якутами). Плюс на севере – чукчи. Отношения между саха, сахаля, эвенками, эвенами, чукчами и русскими – ключевой фактор стабильности. Трения чреваты серьезнейшими конфликтами. Вспышку может дать самая малая искра. И Николаев нашел способ её не допустить. Этот способ – образование. Хорошее, качественное образование на алмазные деньги всех приводило к общему знаменателю. А Кремль по нему сильно ударил, и тем нанес серьезный ущерб миру между народами.
Якутия – это северо-восток Российской Федерации. Экономически якутов в составе России ничто не держит. Они самодостаточны по природным ресурсам. Не они из Москвы, а Москва из них сосет соки. Инвестиций очень мало. Который год не могут построить железнодорожный мост через Лену. Последняя попытка закончилась переброской денег на строительство моста в Крым. Реальная связь с Центром – только самолет. Население невелико, но размеры огромны – самый большой субъект федерации, три тысячи километров с юга на север, две – с востока на запад. Время полета через Якутию – четыре часа – больше, чем из Москвы в Новосибирск. По сути целая страна, которую в России держат только традиция.
Теперь возьму другой полюс, южный – Кавказ, Дагестан.
Площадь, в отличие от Якутии, сравнительно небольшая – 50 с небольшим тысяч квадратных километров. Глубоко дотационный регион, дотация центра составляет 90% бюджета. При этом в республике считают, что Москва забирает из неё намного больше, чем дает, и не без оснований – при советской власти регион развивался очень динамично. Уровень коррупции и преступности высок. Угроза межнациональных конфликтов – тоже. 3 миллиона населения составляют множество народностей. Здесь говорят: сколько сел, столько племен. Статус официальных имеют тринадцать языков. Правда, английского среди них (пока?) нет.
Стабилизирующий фактор для Дагестана внешний – Россия.
В республике время от времени возникают, и в любой момент могут возникнуть новые серьезные межнациональные проблемы. Вот почему это единственный субъект РФ, который изначально был парламентской республикой. И не случайно.
Если в Якутии межнационального баланса достигали за счет образования, то в Дагестане – за счет коллективного устройства управления. Но его сломала начатая Путиным унификация. её способом сделали круговую коррупционную поруку, фактически внедренную Москвой, заменив ей парламентскую форму правления. Мол, пусть они все и всё по кругу крадут, и это будет балансировать национальный состав. Но разве это спасло регион от ваххабизма и сепаратизма? Нет. Скорее наоборот, потому что ваххабизмом – радикальным исламом – народ ответил на коррупцию и вседозволенность элит.
В 2018 году туда десантировали Владимира Васильева – отставного генерал-полковника милиции, бывшего председателя комитета Госдумы по безопасности и заместителя секретаря Совбеза РФ. По национальности – русского. И совсем не местного. В отличие от Штырова, который был компромиссной фигурой в Якутии, Васильев резко натянул вожжи и начал кадровую чистку, отдав все ключевые посты в регионе приезжим.
Это очень нездоровая ситуация, несмотря на то что Васильев был скорее удачным руководителем. Но и его сменили. Где гарантия, что впоследствии снова не начнутся религиозные и национальные волнения, развязанные униженными элитами? Да, варяг во главе с железным кулаком – это компромисс для внутренних сил, откладывающий их собственные противоречия на потом. Но такой компромисс – всегда временный. При этом русский глава региона – по сути полицейский, который должен хозяйство сторожить, а народ гонять. Так не может продолжаться долго. Это чревато бедой. И это – результат нарушения федеративных принципов.
8.
Какой вывод я, как политик, делаю из этих примеров?
Хочу сделать Российскую Федерацию – федерацией.
Настоящей федерацией. Стоящей на широком и мощном фундаменте местного самоуправления. Где центр компетентно помогает развитию регионов, и растет с ними.
Очевидно, основная проблема на пути их равноправия и свободы – имущественное неравенство. Где-то есть нефть и газ, где-то золото и алмазы, где-то хороший климат и сильное сельское хозяйство – а где-то нет ничего. А люди живут, и хотят иметь такую же медицину, такие же детские сады, школы и дороги, как у соседей. И что делать?
Теоретически, можно пойти тремя путями. Первый – изымать у всех все излишки (у кого они есть, ведь многие регионы вообще дефицитны, то есть тратят больше, чем зарабатывают) и перераспределять по стране.
Второй – собирать со всех регионов определенный региональный налог, на него финансировать общие для страны программы поддержки отстающих регионов, а остальное оставлять на местах. Например, 10% доходов регионы передают в центр на общенациональную инфраструктуру, 10% – на оборону и внешнюю политику, а ещё 10% – в Фонд межрегиональной взаимопомощи. При этом основные налоги остаются на местах и в регионах – республиках, краях, округах и областях.
И третий путь – на средства федерального бюджета создавать в отстающих регионах предприятия, способные наполнить их казну и создать рабочие места для жителей.
Современная Россия идёт первым путем. Минфин изымает у регионов всё, что можно, а потом использует механизм дотаций для обеспечения лояльности губернаторов, заменяя мотивацию развивать экономику мотивацией вылизывать начальственный зад.
Советский Союз больше тяготел к третьему. Я бы сочетал второй и третий.
9.
Главный вопрос – устранение бюджетного неравенства между регионами на справедливой и прозрачной основе так, чтобы, во-первых, не убивать у них мотивацию развиваться, во-вторых, стимулировать их конкурировать друг с другом, а в-третьих, отобрать у центра возможность превращать трансферт в механизм политического давления.
Сегодня система дотаций расхолаживает жителей регионов и их руководство. Настраивает на потребительский, иждивенческий лад по отношению к центру. Последний считает, что так надежней править? А те – что так удобней получать. Итог – размывание федерализма. Перспектива – угроза целостности страны.
Здоровый, разумный и деловой подход состоит в том, чтобы, как в известной притче, не давать желающим рыбу, а научить её ловить, дав им удочку. В нашем случае «удочка» – это сохранение в регионах налоговых и других поступлений и высокая степень самостоятельности в принятии решений.
Суть сказанного в том, чтобы
давать что регионам, что отдельным людям возможности,
а не засыпать их деньгами.
Когда-то в России, в начале 2000х, недолго было модно большим бизнесменам идти в губернаторы – поднимать отдельно взятые регионы. Самый известный – Абрамович на Чукотке. Зеленин – в Твери. Хлопонин – на Таймыре, Совмен – в Адыгее. Газпром забрал под себя Ямало-Ненецкий округ, Лукойл – Пермскую область. ЮКОС решил заняться уже упомянутой мной Эвенкией, и, несколько опосредованно – Томской областью.
Ходорковскому всегда предпочитал давать «удочку», а не «рыбу». Поэтому в Эвенкии он инвестировал в GPS-систему мониторинга стад оленей – чтобы сделать оленеводство рентабельным бизнесом. Поэтому строил там инфраструктуру. Проводил во все поселки интернет и обучал им пользоваться. ЮКОС вкладывал в эти сферы в Эвенкии, чтобы округ мог жить в будущем без его дотаций, но никогда не раздавал людям денег.
Совсем другой подход был у Абрамовича. Ему вообще присущ совершенно иной взгляд на мир. Он очень любил Чукотку, и, будучи губернатором, страстно сжимал её в объятиях. То есть – засыпал деньгами.
Он перерегистрировал туда «Сибнефть», чтоб она там платила налоги. И сам перерегистрировался как налогоплательщик. Так, делая бизнес в Омске и на Югре, он получал деньги на Чукотке, которые радостно тратил на местных жителей.
И делал потрясающие вещи. Когда Абрамович стал губернатором, там жило 80 тысяч человек. Но население сократилось до примерно 60 тысяч. Потому что он построил жилье в Брянской и Орловской областях для всех, кто захотел уехать с тяжелого для жизни Севера.
Когда он ещё только покинул пост депутата Госдумы, на Чукотке на его место избиралась Ирина Панченко – бывший финансовый директор «Сибнефти». И вот как-то раз она, как кандидат, а он, как губернатор, встречаются с избирателями. И какой-то мальчик говорит: «Дядя Рома, у меня велосипеда нету». Дядя Рома смотрит на тетю Иру и говорит:
– У твоих избирателей нету велосипедов. Что это такое?
– Понятно, – говорит Ира, – Вопрос надо решить.
И дарит велосипеды всем – всем без исключения! – детям Чукотки. Разумеется, за счет тех самых денег «Сибнефти».
А как они боролись с преступностью? По статистике подавляющее количество уголовных дел в регионе возбуждали за мелкое хулиганство. По российскому уголовному кодексу за это полагается колония-поселение. Колония-поселение всюду в России находится на территории региона. Кроме одного-единственного субъекта РФ – Чукотки.
Осужденных везут в Магадан. Три месяца. За государственный счет. Это для вас Магадан – на севере и у черта на куличках. А для Чукотки Колыма – это самый что ни на есть юг, и вообще цивилизация. Практически курорт. А тут государство бесплатно туда отправляет… За свои же не наездишься с такими тарифами на авиабилеты! Другое дело, когда Абрамович за свой счет кого-то куда-то везет – это пожалуйста. А он везет. Как-то он в течение года всех жителей Чукотки свозил в отпуск на Черное Море, в Анапу. Зато когда суды перестали приговаривать людей к колонии, а стали назначать штрафы, преступность сразу упала вдвое.
В общем, Абрамович на Чукотке был «бог Кетцалькоатль, спустившийся с небес в огненной колеснице». До сих пор во многих чумах у чукчей висят его портреты. Однако стоит Роману прекратить финансирование, и регион быстро начинает вновь деградировать. В отличие от Эвенкии.
10.
От Чукотки, как известно, совсем недалеко до Аляски. От мыса Дежнева в России до мыса Принца Уэльского в Соединенных Штатах – 86 километров.
А Аляска, как известно, бывшая российская земля. Проданная Штатам в 1867 году за 7,2 млн долларов.
Но русские владения в Северной Америке – это не только Аляска! Тихоокеанское побережье Канады, американских штатов Вашингтон и Орегон до самого Сан-Франциско в Калифорнии – всё это были владения Российско-Американской Компании , основанной Григорием Шелиховым и Николаем Резановым в 1799 году.
Россияне дошли до Сан-Франциско, где встретились с испанцами. Те шли с юга, наши – с севера. А встретились они там, где сейчас мост Голден Гейт. Чуть на север от него и сейчас есть город Севастополь. По-английски – Себастополь. Там говорят по-русски. ещё дальше – основанное в 1812 году по инициативе того же Резанова местечко Форт-Росс.
В штате Орегон русский язык – второй по распространенности после английского. Там большая старообрядческая община. Тамошние староверы каждый год посылают детей в Сибирь – пожить в старообрядческих общинах России. Познакомиться с Родиной. Это своего рода обряд инициации. Больше того – они посылают туда молодежь и на год, и на два. Потом ребята возвращаются и сохраняют в Орегоне живой русский язык.
Удивительна связь современной русской Америки с той русской Америкой, из которой она проросла сквозь столетия. И она ведет нас к недавней истории, которую я очень ценю. Она связана с моей работой – с инновациями.
Мы только что отметили Новый 2010 год. И в самые первые числа января звонит мой мобильный; на экране незнакомый американский номер. Я беру трубку, и слышу вежливый мужской голос: «Господин Пономарев? Вас из Госдепа беспокоят»…
Оказалось, в феврале к нам собирается делегация известных американских руководителей хай-тек компаний, и нужна помощь в составлении программы встреч.
Мы же как раз разворачиваем инновации – «Сколково» и всё сопутствующее.
И едут они, конечно, в Москву.
– Почему – в Москву? – говорю я. – Надо в Новосибирск! Это наша Кремниевая Долина.
– Это вряд ли, – отвечают, – Кто ж в феврале поедет в Сибирь? Они там все, знаете ли, из солнечной Калифорнии…
– Если они не поедут в Сибирь, то, – говорю, – всё делайте сами. Встречи. Программу. А если хотите, чтоб всё делал я, нужен Новосибирск.
– Надо согласовать. – говорит трубка.
Решают вопрос с Госдепом и членами делегации. А те:
– Прикольно! Едем в Сибирь! Хрен с ним, что февраль.
В общем, мы ожидали крутых людей. Джек Дорси, создатель Тwitter. Директор еBay Джон Донахью. Падма Ворриор – второе лицо в Cisco. Шервин Пишевар – инвестор Uber (он сейчас руководит проектом Hyperloop – скоростной пневматической трубы – нового поколения транспорта Илона Маска). Был там и Эштон Кучер – муж Деми Мур, сыгравший Стива Джобса в хорошем фильме jOBS*** Фильм режиссера Джошуа Майкла Штерна, вышел в прокат в 2013 году. Российская версия названия «Джобс: Империя соблазна».***. Он тогда как раз исследовал эту среду, входил в образ. Но и сам был крупным инвестором в хай-тек.
И мы летим в Сибирь. Я им показываю настоящую русскую Кремниевую долину. Силиконовую тайгу. Когда мы едем по забитой машинами Большевистской улице Новосибирска, что ведет в Академгородок, объясняю: «вот, это наша 101я дорога***главная транспортная артерия Кремниевой долины***». Сначала мы посещаем знаменитый Технопарк, потом едем в «Вектор» – главный в России центр вирусологии и биоинженерии. Конечно, Москва у них после этого не котируется. Кстати, до этого визита я и не знал, кто такой Кучер. Деми Мур – это да, а про Эштона даже не слышал. Поэтому был озадачен, когда в Новосибирске мы шли по улице, а к нему начали девочки подбегать, автографы брать. Для меня же в особом авторитете был Джек Дорси, ведь я же первый пользователь Twitter среди российских политиков, мой был первый аккаунт в стране.
Какой визит без культурной программы? Мы подбираем, куда и на что сходить, и видим отличный вариант: в нашем знаменитом Оперном театре идёт «”Юнона” и “Авось”». Не рок-опера, которую ставил «Ленком», а балет. Классический. И очень в тему для наших калифорнийских друзей!
И вот идем мы в оперный театр. И им очень нравится. Но потом они спрашивают:
– А про что это было?
– В каком смысле – «про что»?
– Ну, мы не понимаем сюжет.
– Как – не понимаете? Вы что, действительно про это не знаете?
И я им рассказываю историю любви основателя Русско-Американской Компании. Что Калифорния – наполовину испанская, а наполовину русская колония. Шучу, что если б история сложилась чуть иначе, то ваша Кремниевая Долина была бы наша, а тихоокеанский Севастополь мог бы быть известнее, чем черноморский.
– Ну, ничего себе! – говорят. – Вот так история! Мы про неё и не слыхивали…
То есть надо было что-то с этим делать. И когда мы готовили визит Медведева в Штаты, я подкинул идею: давайте возьмем Форт-Росс, который постепенно приходит в упадок, на российское содержание. Медведев согласился, и это был наш дар Шварценеггеру – губернатору Калифорнии. И сейчас Форт-Росс в основном финансирует Россия.
А потом я всем членам делегации послал рок-оперу с Караченцевым.
– Но причем здесь этот визит? – спросит кто-то, – Причем Российско-Американская Компания? Орегон? Калифорния? Мы же обсуждаем отношения региона и центра в России.
На самом деле, история Резанова много говорит о том, как может быть устроено, и как не может быть устроено государство. И потом, в Калифорнии я часто думаю: а могла бы история пойти чуть по-другому? Могли бы мы сохранить те земли? Могли бы ими управлять? Скажете: нет? Слишком далеко?
А я отвечу: это зависит от полномочий регионов. И их отношений с центром.
11.
Я размышляю об этом строго в контексте федерализма.
Только через делегирование прав и полномочий, через широкую автономию можно успешно управлять территориями любого размера и любой отдаленности. Если пытаться жестко рулить из центра, как привыкли и любят в Кремле – ничего не выйдет.
Простой пример: брак испанской девушки, дочери коменданта испанской крепости Сан-Франциско Консепcьон Аргуэльо и русского предпринимателя Николая Резанова – исторических личностей и героев сюжета «”Юноны” и “Авось”» – мог состояться. И как бы всё повернулось с русскими землями в Калифорнии, если бы Резанову не пришлось ехать за тысячи километров через Аляску в Россию за разрешением на брак с католичкой? И по пути – в Красноярске – умереть от простуды.
Но почему ж он поехал? Потому, что брак могли разрешить только в Петербурге. Только император мог ходатайствовать перед Папой Римским о согласии на него. И только центр мог отдавать команды о том, как обустроить Русскую Калифорнию. И именно поэтому её сейчас нет, как нет и Русской Аляски.
Так чрезмерная бюрократизация сорвала одну из уникальных исторических возможностей. Интересно, какой могла бы быть Россия, сохрани она свои земли Северной Америке?
