Многотысячные похороны Алексея Навального приняты оптимистами за возрождение российского протеста. Сам факт рассматривается как чуть ли не победа над режимом. Могли ведь хоронить по-своему, тайно. Могли ведь бритвой полоснуть… Однако разрешили – значит, испугались?
Месяца не прошло, как всколыхнулась поразительно тупая надежда на выборы с Надеждиным.
Теперь, на гибели Навального, реанимируются успокоительные иллюзии «мирного протеста». Услужливо выпрыгивает в эфир Максим Кац и прочувственно вспоминает, как системен и аккуратен был Алексей, как боролся только по закону и по приколу, опирался на хипстеров с крашеными волосами, а не на уголовников с автоматами. Чай, не Пригожин какой… (отхватывавший пару регионов в день). Убеждает не пугать людей, будто они противостоят абсолютному злу – ведь абсолютное зло, по Кацу, непобедимо. Разве разумный человек решится на такую борьбу? Чай, не фанатики какие… (уже остановившие зло в Украине).
Такие рассуждения, если вдуматься, оскорбляют память Навального. Но хуже другое – Кац по-своему прав. Пусть не сам погибший лидер, но его движение примерно таково и было. Потому так и закончилось. Именно – закончилось.
Бессмысленны (если не сказать резче) разговоры об «исключительном моральном праве» команды Навального возглавлять российскую оппозицию (даже если счесть, что оппозиция и команда всё ещё существуют). Как и о лидерстве вдовы – при всём сочувствии и уважении к Юлии Борисовне, за ней нет никаких признаков лидера военного времени. Таким лидером не стал и Алексей Анатольевич за десять лет войны. Именно – десять, а не два. Иначе ставил бы на иную молодёжь – с молотовыми и красно-чёрными (или чёрно-зелёными) баннерами. Это давало шанс и иначе обращало его судьбу. Шанс не был взят. Но он явно многое понял. И не факт, что принял бы теперь кацовы похвалы.
Если образ Навального закрепится как «системный и законопослушный», если политэмигранты и внутренние несогласные вновь поведутся на пустоты ушедшего десятилетия – такой эффект будет полезен Кремлю. Уже тем хотя бы, что оттянет потенциальные подкрепления от единственно реальной российской оппозиции – вооружённых формирований на украинском фронте и партизанских групп в российском подполье. Ради этого стоило и поиграть с Надеждиным, и даже разрешить похороны.
Повторится ли круг позора, который с комичным апломбом называют «мы сделали всё, что могли»? Вряд ли. Многие люди многому всё же научены. Поговорим откровенно. В стратегии и тактике старой российской оппозиции, скорее всего, ничего не изменится даже после убийства Путиным её фактического лидера. Нужен совершенно иной уровень политического мышления.
Мнение автора не всегда совпадает с мнением редакции
