Потери, которых нет: кто в России получает компенсации за погибших военных

Недавно «Новая газета. Европа» опубликовала любопытные данные о средствах, которые Россия выделила на компенсации своим военным, раненым в Украине, а также семьям погибших.

По данным газеты, на такие компенсации начислено 113 млрд рублей, из которых 89 млрд уже выплачено.

Много это или мало, и что вообще означают эти цифры на практике?

3 марта, через неделю после начала войны (тех, кто был убит или ранен за эту неделю, будем пока держать в уме), Путин установил «расценки»: выплата семье погибшего — до 9,5 млн, раненому призывнику — до 4,5 млн, раненому контрактнику — до 6 млн. Плюс к тому, за смерть или увечье (но не за обычное ранение) полагается страховая выплата до 3 млн, но она проходит по другой статье.

Предположим, на этой войне с российской стороны на одного убитого приходятся трое раненых, причем срочники и контрактники получают ранения одинаково часто. Предположим — и возьмем в руки калькулятор.

Получается, что с начала марта в Украине погибли примерно 4300 российских военных, ранены около 13 тысяч.

При этом, по украинским данным, на сегодня невозвратные потери РФ в этой войне составляют около 37,5 тысяч человек. Разумеется, Украина в этом вопросе — заинтересованная сторона и может преувеличивать потери противника, но почти в девять раз — крайне сомнительно.

Более того, три с лишним месяца назад, в начале апреля, пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков на вопрос британского журналиста о российских потерях ответил: «Да, у нас значительные потери войск. И это для нас большая трагедия». Вряд ли Песков назвал бы большой трагедией смерть одной или двух тысяч солдат. Скорее, он об этом сказал бы примерно так: да, потери есть, но в ходе спецоперации они, увы, неизбежны. Подобная персона может говорить о «значительных потерях» только в одном случае: если они таковы, что замалчивать их уже невозможно.

Оставим в стороне и боевиков из «народных республик», и наемников из частных военных компаний — за них никакие компенсации не полагаются. Оставим и Росгвардию — она проходит по другому ведомству. Примем во внимание огромные потери российской армии в первые дни вторжения, когда никто не ждал от украинцев серьезного сопротивления. Все равно — четыре тысячи погибших за четыре месяца войны никак не получается. А вот четыре тысячи только таких погибших, за которых полагаются выплаты, — вполне реальны.

«Новая газета. Европа» цитирует высказывание военного эксперта Павла Лузина: «Армия работает как большая бюрократическая машина. Если у вас нет тела, рапорта, то нет и компенсации». По его мнению, в действительности в Украине погибли около 16 тысяч российских военных (остальные 20 тысяч — это наемники, Росгвардия и «народные республиканцы»).

Это уже больше похоже на правду. Достаточно вспомнить хрестоматийную историю с крейсером «Москва», на котором, по российским официальным данным, погиб один человек, а 27 — пропали без вести. Пропавшие без вести статистику не портят, и выплаты за них не полагаются. И этот случай — только самый заметный из очень многих. Если взяться перечислять все истории о том, как родные российского солдата безуспешно пытаются доказать его гибель, то вместо статьи придется писать толстую книгу.

На самом деле, конечно, такое соотношение реальных и официальных потерь — редкость. Ближе к истине предположение Лузина. Если на украинской земле погибают четверо российских военных, то компенсацию получает только семья одного из них. Остальные, как те крепостные крестьяне, которых скупал Чичиков, по бумагам числятся живыми.

Так и статистика выглядит красивее, и государственному бюджету выходит экономия.