Владислав Иноземцев: «Стратегия Запада заключается в том, чтобы Россию от себя отсечь, от импорта из России избавиться и забыть»


Экономист Владислав Иноземцев — о последствиях санкций и сроках восстановления России после их отмены («примерно никогда»).

В начале войны (то есть санкций) многие экономисты предсказывали неминуемую катастрофу российской экономики. Прошло два месяца, катастрофа не наступила. Почему, как думаете?

— Как раз в первые дни войны вышла моя статья в «Новой газете», которая называлась: «Российская экономика умрет к зиме». Многие другие авторы, в компетентности которых я не сомневаюсь, высказывали мнения, что российская экономика будет подорвана за полгода-год. На днях у Андрея Мовчана вышел очень хороший материал о том, что катастрофические последствия будут видны ближе к концу года или начиная с поздней осени. Ждать краха экономики России практически немедленно было наивно.

Доходы населения, уровень жизни и структура экономики — это связанные вещи?

— Конечно, все связано со всем: поэтому связаны и доходы населения, и структура экономики. Просто российская экономика в течение последних 20 лет шла по довольно понятному пути. В сфере индустриальной в России оставалась лишь тяжелая промышленность: металлургия, нефтянка, производство удобрений и стройматериалов, отчасти воссозданная западными инвесторами автомобильная отрасль. При этом активно развивался потребительский рынок: сфера услуг, оптовая и розничная торговля, коммуникации, банки, туризм и гостиничное дело. Ширпотреб в значительной степени ввозился из-за рубежа, собственное производство (за исключением пищевой промышленности) почти не развивалось. По сути, речь идет о следующем: российская экономика в той части, в которой она была привлечена к потребителям, была в значительной мере сервисной — то есть это были рестораны, гостиницы, ремонтные мастерские и т. д. Товарная часть обеспечивалась импортом (вся электроника, техника, мобильные телефоны, и даже лекарства и медицинское оборудование). Наша экономика была очень специализированной и потому глубоко зависела от импорта.

Что касается падения жизненного уровня, оно будет оказывать влияние, безусловно. Но на что? На металлургию оно не повлияет, на нефтянку оно не повлияет – бензин будет потребляться при любых доходах почти в тех же самых объемах (тем более, он не дорожает). Если речь идет о фармацевтике, то она тоже будет потребляться. Да, будет нанесен удар по сервисным секторам экономики: ресторанам, гостиницам. Я думаю, что скорее просядет все в какой-то мере, чем можно будет сказать, что вот упали доходы и сразу экономика стала меняться. Отчего ей меняться? На какие деньги осуществлять сейчас структурное обновление?

Понятно, что сервисной экономике будет очень тяжело, но все говорят: айтишники нормально будут жить, и аграрии тоже, особенно в условиях импортозамещения.

— Не совсем так. Наши эксперты никогда не утруждают себя анализом. Прежде всего, не факт, что программисты будут жить хорошо. Какая тут ситуация? IT-специалисты в России работали в двух направлениях. С западными подрядчиками, которые заказывали у них соответствующие услуги. Это полностью закроется, западные контрагенты вообще не будут покупать российские программы и стремиться иметь связи с российскими программистами. Добавьте к этому большой «исход», который случился за последние несколько месяцев: из страны уехало не менее 400 тыс. человек. Как раз айтишники составили значительную часть этой категории граждан, потому что они понимают, что работать из России на Запад сейчас невозможно.

Вторая часть айтишников – люди, работавшие на госструктуры. В России в последние годы приняли много программ в рамках так называемой цифровизации: начиная от отслеживания и мониторинга алкогольной продукции и заканчивая многими другими товарами, продовольствием. Доходило дело до того, что минеральная вода начинала маркироваться. Требовалось наладить системы, в которых можно видеть, как бутылка движется в торговой сети… То же самое касалось «экосистем» крупных банков: «Сбербанка», «Газпромбанка» и «ВТБ». Я думаю, что спрос на эти услуги тоже резко упадет. Уже был первый обзор отрасли, где говорилось о том, что число вакансий в сфере IT в России сократилось на 60% только за последний месяц. Так что я не сказал бы, что здесь все будет хорошо.

У аграриев тоже не все будет слава богу. В данном случае они выиграют от повышения цен, потому что будут сбывать свои продукты с большей прибылью для себя. Но они сильно зависят от импорта. Фактически вся новая сельхозтехника приобретена в последние годы за границей, ее нужно ремонтировать и обслуживать, и с этим будут проблемы. Посевной материал по многим культурам ввозился почти на 100% — например, в России не производились семена сахарной свеклы. Завозили инкубационные яйца, мальков рыб, комбикорма. Наконец, полностью импортными были вакцины для животных и птиц. Сейчас, к тому же, оказалось, что в России не производятся консерванты для пищевой промышленности и даже… оболочка для колбас и сосисок.

Я не могу сказать, что у одной отрасли будет все прекрасно, а у другой все плохо. Мне кажется, что падение будет достаточно фронтальным.

А кто еще просядет?

Я думаю, что в первую очередь сейчас будет заметно проседание в автопроме, соответственно, подтянутся все отрасли, которые занимаются обслуживанием автомашин. Плюс просядет строительство. Как ни крути, случится очень серьезное сокращение муниципальных расходов, поэтому появятся большие проблемы с гостарбайтерами, которые потихонечку начнут ехать обратно к себе домой. Это вызовет еще больше проблем на уровне муниципальных городских служб. Ну, с авиастроением и космической отраслью все понятно — там вообще тупик. Я думаю, что не будет катастрофы во внутренних авиаперевозках, они сейчас упали на 20% в основном за счет ограничений полетов за рубеж. Но уже вышли постановления правительства о мощной поддержке сектора – 160 млрд рублей дотаций уже влили и, думаю, вольют еще.

Мне кажется, что будет сильный удар по всем. Но просядут больше всего те, у кого нет никакой возможности воспользоваться прямой господдержкой. Во-первых, правительство ведет себя так, как будто у него нет никакого серьезного плана противодействия санкциям, во-вторых, оно будет в любом случае давать деньги крупным компаниям, а не поддерживать потребительский рынок. Я боюсь, что оно будет делать именно так.

А безработица – где она будет сильнее и будет ли она страшна?

— Думаю, что она не будет страшна. Безработица в России вообще никогда не была большой проблемой, потому что люди у нас привыкли спасаться сами по себе, а не ждать помощи от государства. Будут искать дополнительные подработки, экономить, уходить от налогов. Российская экономика всегда была в «сером секторе» как минимум на 30%. Единственная проблема (и власть это понимает) – все, что связано с городами, где существуют градообразующие предприятия, от которых тотально зависит экономика города и даже региона (те же самые нефтеперерабатывающие заводы, военные предприятия, автомобильные и металлургические заводы). Но тут, даже если предприятия будут работать в убыток или простаивать, будет применяться государственная поддержка. Олигархам будут объяснять, что если они хотят жить — они должны платить. Будут создаваться какие-то возможности частичной, временной занятости. Эта тема —преодолимая. Плюс в России во времена ковида ввели относительно нормальное пособие по безработице, которое, так или иначе, коррелирутся с прожиточным минимумом. Потому что раньше вообще были какие-то мифические цифры — 2000 рублей, сейчас стало похоже на минимальную пенсию. Поэтому я думаю, что тема безработицы в ближайшие полгода на первый план точно не выйдет.

Представим, что все упали. Представим: вот, уже третий квартал, четвертый квартал, война длится. Вот это примитивное равновесие экономики, чем чревато, чем оно плохое?

— На самом деле оно ничем не чревато. Оно плохое потому, что стали хуже жить и стало ясно, что никто не хочет инвестировать. Никакой перспективы роста не просматривается. Россия фактически с 2014 года находится в состоянии перманентной стагнации: там плюс-минус 2% роста, а потом 3% падения, что не радует. Это будет продолжаться, но на более низком уровне. То есть я думаю, что провал составит 10–15%, а после этого снова наступит такой период: ни туда — ни сюда. Это, конечно, будет плохо.

Если вы имеете в виду то, чревато ли это каким-то потрясением, социальными волнениями и т. д., то нет, не чревато.

Все примерно прикидывают, что когда война закончится, то для того, чтобы восстановиться к какому-то нормальному, довоенному уровню, Украине понадобится меньше времени, чем России. Сколько, по вашим прикидкам, понадобится России лет на восстановление?

— Думаю, она вообще не восстановится. Понимаете, тут нужно идти издалека. Мы только к 2007–2008 годам, после восьми лет очень быстрого роста, вышли на позднесоветские показатели по ВВП и по отдельным отраслям. Но дальше наступил кризис 2008 года, и Россия снова пошла назад. Потом, правда, был восстановительный рост — к 2013-му последствия кризиса были ликвидированы. Но тут пришел Крым — и с ним новое падение. Как раз к началу ковида экономика более-менее снова подобралась к уровню 2007–2008 года, потом снова упала, и теперь будет падать долго.

Последние 30 лет наша экономика развивалась в направлении некой нормальности, то есть искала оптимальные производственные и коммерческие схемы. Это была экономика с нормальным валютным рынком, развитой внешней торговлей. В Советском Союзе внешняя торговля составляла приблизительно 5% ВВП, Россия за последние 20 лет вышла на уровень более чем в 50%. Почти что все российские предприятия были, так или иначе, включены в мировую экономику; если вам что-то нужно было и вы могли купить за границей дешевле, то вы покупали; если вам выгодно было потом продать это в России, конвертируя деньги, чтобы снова купить за рубежом, так и делалось. Основной вектор указывал в сторону повышения эффективности, что вполне нормально. Вектор, который сейчас начинает формироваться, указывает в абсолютно противоположную и противоестественную сторону: где бы ни было дешевле, мы все равно будем клепать гвозди, фурнитуру и мебель у себя, потому что мир на нас обозлился, мы будем продавать нефть, скорее всего, не в Европу, а с гигантским дисконтом в Китай, мы будем покупать то, что нам предложат китайцы, и т. д. Главное, что надо отказаться от сотрудничества с миром и создавать свои микропроцессоры, собственные самолеты, восстанавливать КамАЗ. Этот курс прямо настроен на то, чтобы России как современной страны больше не было. И я думаю, что так и случится.

Хорошая команда экономистов создала План восстановления Украины. Сколько будет стоить восстановление Украины России?

— Я не думаю, что это будет ей чего-то стоить. В каком ключе?

Репарации.

— Никто не будет платить.

Думаете?

— Конечно.

А арестованные и замороженные российские активы?

— В принципе, все, что касается «плана Маршалла», тема очень интересная. Сама по себе идея плана хороша, но я к ней отношусь несколько скептически, потому что одно дело — помогать Украине бороться с российским агрессором, и несколько другое дело — восстанавливать экономику. «План Маршалла» принимался в других условиях. Во-первых, советские войска стояли в Германии и Австрии и понятно было, что вот-вот начнется «холодная война», что это действительно очень мощная держава, которая может фактически на равных бороться со всем западным миром. Сейчас российская армия не то что не стоит на Эльбе – она и к Днепру по все его длине выйти не может. Понятно, что экономические возможности России очень слабые. Я подозреваю, что вся стратегия Запада заключается в том, чтобы Россию от себя отсечь, от импорта из России избавиться, и забыть. Во-вторых, «план Маршалла» предполагал вложение денег в Европу, которая к этому времени была фактически в зоне интересов американцев – их войска стояли там, были планы по созданию НАТО на следующий год. То есть это была помощь своим союзникам. Украина сейчас ни в ЕС, ни в НАТО не состоит. В этом отношении мотив оказания и масштаб такой помощи будут меньше. Более того, если мы посмотрим на «план Маршалла», реальный объем его в то время составлял приблизительно 3–3,5% ВВП тех стран, которым он был оказан. То есть речь шла о том, что было поставлено очень важное критическое оборудование, многие технологии и т. д., но, по масштабам денег он был не слишком большим. В Украине самые большие оценки ущерба доходят до триллиона долларов, во Всемирном банке озвучивают цифру в 565 млрд долларов. И война еще не закончилась. Так что найти надо будет не 3–5, а 300–500% довоенного украинского ВВП. Поэтому я сильно сомневаюсь, что эти сотни миллиардов долларов будут мобилизованы: одно дело — печатать деньги для программ развития собственных стран, как это было в ковидные годы, а другое – отдавать их другим. Тем более, что мы понимаем, какое сейчас положение в экономике Соединенных Штатов, мы видим, какой сейчас дефицит бюджетов европейских стран. Сам бюджет Евросоюза — 170 млрд евро в год, а Украине нужно в пять раз больше. Поэтому я здесь осторожен в прогнозе. Планы можно рисовать какие-угодно и очень красивые — я этот текст читал. Но у меня возникают серьезные сомнения в том, что на это будут выделены деньги.

Что касается арестованных активов, смотрите какая проблема. Во-первых, они не отняты у России, а формально пока заморожены; во-вторых, на Западе сейчас активно идет разговор о том, что вообще-то это их деньги, потому что у России есть внешние долги по еврооблигациям — порядка 20 млрд долларов, неоплаченные долги нерезидентов по российским рублевым ценным бумагам — это около 60 млрд долларов, больше чем на 300 млрд — долги российских корпораций по западным банкам и финансовым структурам, из которых больше половины приходится на госкомпании и госбанки. В принципе, у меня есть подозрение, что если эти деньги отнимут, то быстро поделят их между собой.

Хорошая перспектива.

— Перспектива не очень хорошая. По этому поводу я написал один текст, в Германии он должен быть скоро опубликован, и несколько более мелких статей на тему того, что нужно искать какие-то дополнительные источники для финансирования развития Украины. Моя идея состоит в том, что Европе нужно продолжать покупать российские энергоносители и тем самым не допустить роста цен, который может быть практически двукратным в случае эмбарго, но на сумму, которую они закупают, начислять, допустим, 30-процентный специальный налог, который будет направляться в Фонд восстановления Украины. То есть в этой ситуации европейцы будут экономить, и их экономика не будет рушиться. но в то же время по 50–70 млрд евро в год, может, будут откладывать на восстановление экономики Украины после войны. Иначе я не вижу, как состригать стружку с каких-то российских финансовых потоков. Таких репараций не может быть, потому что для репараций нужна победа Украины в войне, капитуляция России, смена власти в Кремле, новые соглашения о мировом порядке. Пока до этого далеко, и то если сказать очень мягко…