Историк Влад Аксенов проводит параллели.
Весть о мобилизации, очевидность и неизбежность которой возрастала по мере течения СВО (ее все еще так нужно определять или уже можно называть вещи своими именами?), я воспринял со смешанными чувствами тревоги и некоторого облегчения.
Мобилизация исключает самый неблагоприятный сценарий для России — медленная стагнация и изоляция, во время которой люди адаптируются к постепенному ухудшению условий жизни и начинают считать диктатуру и изоляцию за норму. В феврале 1917 года одна только угроза голода на фоне резкого недовольства правительством, проигрывавшим войну, привела к революции, тогда как в 1918–1919 годах реальный голод и куда более серьезные поражения на фронте воспринимались населением как должное.
Сейчас для многих россиян, не только подлежащих мобилизации, наступает момент истины; мобилизация заставляет сделать наконец-то выбор: идти на «СВО», идти в тюрьму за нежелание брать в руки оружие и убивать людей, уклоняться от мобилизации внутри страны или бежать за рубеж. Упоминают и о другом варианте: идти в военкомат, чтобы взять в руки оружие с целью повернуть его против тех, кто гонит людей на убой. Он представляется мне наиболее сомнительным, так как требует известной организованности и сознательности значительной части общества, что до сих пор не было заметно.
Однако в конечном счете, если ситуация на фронте усугубится (в чем едва ли приходится сомневаться), так оно и произойдет с большой долей вероятности. Тогда повторятся Кронштадт с Гельсингфорсом 1917 года разлива и многое другое из истории 1918–1922 годов. Но это будет не восстание сознательной части общества, а российский бунт во всей его красе.
Остается только гадать, сумеет ли тогда новая российская революция вовремя затормозить. Но в любом случае, чем быстрее все закончится, тем меньше будет материальных и моральных жертв, и потому настоящая мобилизация – как состояние выбора – несет в себе частичку положительного значения, дает шанс россиянам проснуться.
По крайней мере уроки истории позволяют с большим основанием утверждать, что эта мобилизация – начало конца существующего режима. Вопрос в том, насколько процесс затянется, но механизм в любом случае запущен.
