Борис Федюкин. Фото: zasekin.ru.
Борис Федюкин – активист из Самары и председатель Либертарианской партии России с 2020 года. Критическую позицию по отношению к нынешней власти России – а она не менялась 20 лет – Борис выражал с 2011 года. После вторжения РФ в Украину, Либертарианская партия и Федюкин публично заявили свою антивоенную позицию. Помогали принудительно вывезенным в Россию украинцам, поддерживали пострадавших от режима россиян.
Редакция «Утро Февраля» поговорила с Борисом Федюкиным о том, с чем сталкиваются активисты, которые не покинули страну. Как, оставаясь в России, выражать протест против войны и не попасть за решетку.
Насколько изменилась культура митингов с того момента, когда Вы начали протестную деятельность и сейчас?
– Пик уличных протестов в регионах начался с 2017-го, он связан с президентской кампанией Навального, открытием штабов Навального и появлением практики общероссийских митингов в крупных городах. Я – человек из региона, не из Москвы. В 2011 году с протестами в провинции было скудно. Все региональные протесты были локальны.
«Сейчас массовость протестных митингов задавлена и ужесточением законодательства, и увеличением сроков за протесты, и повышением издержек. Мы находимся на той точке, когда крупные митинги являются чем-то из прошлого».
Ваша партия – одна из оппозиционных сил, которая остается в России и продолжает оппозиционную деятельность. Как вам это удается?
– Мы являемся одной из самых старых праволиберальных российских партий. Это была низовая инициатива студентов-активистов. С 2008 года, можно сказать, что партия выросла. Бум новых членов пришелся на 2017 год, когда произошел всплеск региональной политики, связанной с президентской кампанией. Не всех устраивала позиция Алексея Навального, вот люди и приходили в Либертарианскую партию. Сейчас у нас 29 активных региональных отделений. Активисты есть практически во всех регионах России. Активных членов партии около 500 человек и несколько тысяч сторонников.
Борис Федюкин и члены Либертарианской партии
С учетом текущего законодательства, мы сконцентрировались на помощи в муниципальных кампаниях и выборах, помощи развития либертарианских политиков. Партия ведет себя активно – мы выступали с заявлением еще до войны, выступали против того, чтобы война началась, и уже после того, как война началась, мы также выступили с антивоенной позицией. Активисты помогают беженцам, которые приехали из Украины, тем людям, которых вывезли в Россию.
Как вы отреагировали на новость о том, что Россия вторглась в Украину?
– Когда началась война, у многих людей был шок. Многие, и я, в том числе, до последнего проводили дебаты. Обсуждали – будет ли война, и я такой – войны не будет. И вот через несколько дней она началась. Было шоковое состояние. Одна из самых страшных вещей, которые ощутил – потеря контроля. Это глобальное явление, на которое здесь и сейчас я повлиять не могу. В первых числах марта я записался волонтером в общественную организацию «Домик детства» – это организация, которая помогает выпускникам сиротских домов, трудным семьям, неблагополучным семьям. И ежемесячно в последнюю субботу месяца раздаю продуктовые наборы. Вижу, что помогаю людям – вот она, прямая помощь.
Я стал просто больше общаться с близкими людьми, потому что это дает ощущение поддержки. И самое важное: не прекратил говорить о том, что войну нужно остановить. Эти три правила помогают мне.
Много ли противников войны и режима Путина в Самаре? Тех, кто высказывает свою позицию, не боясь загреметь за решетку?
– Я сужу по своим знакомым и наблюдению, вижу, что очень много людей не поддерживает эту войну. Существует, конечно государственный дискурс – на главной площади, на площади Куйбышева вывешены Z и V, на доме спорта огромные буквы тоже присутствуют. Но есть множество примеров показывающих, что общество разделилось. Я живу в старом городе, это небольшие дома с дворами.
«Один их моих соседей вывесил деревянную Z на заборе. Ее сорвали на следующий день. Он снова сделал большую Z, прибил ее гвоздями и ее каждый день зарисовывали и писали “Нет войне”. Он зарисовывал надписи, но опять писали “Нет войне”»
Поэтому говорить об однозначной поддержке точно нельзя. Сказать, что таких людей нет – тех, кто за войну – я тоже не могу. Поляризация общества ощутима в городе, как и во всей стране.
В большинстве своем люди, выступающие против войны, – это молодежь?
– Мне кажется, абсолютно некорректна такая поляризация – молодые и старые. Есть сторонники Владимира Путина, они разных возрастов. И я знаю много городских активистов, которые значительно старше меня – мне 30 лет – за пятьдесят и далее, которые вешают зеленые ленты, которые активно в социальных сетях обсуждают. Говорить с привязкой к возрасту, я считаю, неправильным.
С начала войны по России прокатилась волна антивоенных митингов, а за ними – задержаний и сфабрикованных дел. Коснулось ли это лично вас?
– Стихийно во всех городах митинги начали происходить сразу же 24 февраля. Люди выходили сами, не знали куда двигаться, что делать. Это привлекло очень много новых людей, несмотря на отсутствие серьезного организованного антивоенного движения. Наша партия выступала против войны длительное время, еще до событий 24 февраля, но это не являлось общей платформой оппозиции против войны. То антивоенное движение, которое сформировалось в феврале – было исключительно стихийным. И с учетом того, что какой-то координации со стороны штабов Навального или других организаций не было, мы видели, что протесты довольно легко были подавлены.
«Сейчас мы можем видеть, почему в 2021 году активно преследовались оппозиционные политики, почему ликвидировали штабы Навального. Это делалось для того, чтобы не было координации уличных акций»
Потом появились сроки за дискредитацию армии и корпус административных статей, связанных с войной. Криминализировали одиночные пикеты. Когда только начались митинги, ко мне постоянно подходили полицейские с предостережениями о нарушении закона о массовых публичных мероприятиях. 6 марта у меня прошел обыск по уголовному делу о телефонном терроризме. Собственно, в отделе полиции меня арестовали.
Что такое телефонный терроризм?
– Во всей России произошла волна задержаний активистов, у которых были административки из-за участия в митингах. Это независимые – якобы – случаи, но из-за массовости мы видим, что в разных городах повторялось одно и то же . Это специальная практика запугивания. Якобы сообщали о минировании объектов и конечно же (!) свидетелями проходили активисты, их арестовывали прямо перед какими-то митингами.
Оппозиция собиралась в выходные, что логично, ведь у людей больше свободного времени. В одно из воскресений, ко мне в семь утра пришли сотрудники спецназа, МВД, следователи МВД с постановлением на обыск. Сказали, что я могу быть причастен к телефонному терроризму, ложному заявлению о террористическом акте. Якобы кто-то позвонили в Кировский отдел полиции и сообщил следующего содержания фразу, цитирую силовиков: «Слава Украине! Смерть врагам, у вас в Самаре заложена атомная бомба, поэтому эвакуируйте город». И вот с этим ко мне, – а я женатый человек, у меня есть сын, – в семь утра вломились сотрудники с автоматами, с пистолетами.
«Уже в отделе полиции, сотрудник сказал: “Тебя продержат здесь до того момента, пока не закончится митинг”. А само мероприятие планировалось на два часа. Это был такой способ запугивания и деактивация активистов, которые могли организовать процесс»
Существуют ли сейчас безопасные способы провести антивоенный пикет? Высказать свою позицию, но при этом не сесть за решетку?
Если вы говорите про безопасные митинги, то такой практики уже нет. Что касается одиночных пикетов, можем проследить практику, которая сложилась в Москве за последние полгода. Люди выходят, их забирают, но не за пикет, а за неповиновение законному требованию сотрудников полиции. А потом арестовывают на 15 суток. Они могут выдумать предлог, как это было в случае с Ильей Яшиным. Ты может ничего и не делал, но тебе говорят, что ты матерился в общественных месте и садят за это. В Москве именно так пресекают одиночные пикеты. Если говорить о регионах, то практика самая разная. Или забирают и вменяют «дискредитацию» – это не арестная статья, но пикет прекращен. Либо просто забирают, а потом отпускают з отдела полиции без какого-либо протокола, сорвав ваше высказывание перед публикой. Если говорить о безопасных акциях, то на мой взгляд хорошо себя зарекомендовала зеленая лента.
«Я часто вижу в Самаре зеленые ленты, оставленные активистами или гражданами. Возникает ощущение солидарности и многие задаются вопросом – а что это за зеленые ленточки? Это такая возможность высказать, что ты не один, что рядом с тобой есть другие люди, которые не поддерживают кровопролитие в Украине»
Оппозиция связана по рукам и ногам силовиками и репрессиями. Как в такой ситуации свергнуть путинский режим? Существуют ли рабочие методы? Мы говорили с Тимуром Тухватуллиным, он предложил организовывать партизанские отряды.
– Достаточно много людей критикуют российскую оппозицию за то, что не сработали какие-то низовые структуры, не сработали митинги. По моему мнению, это абсолютно несправедливо. Люди слишком много ставили распространенные ранее практики и не обратили внимание, как такие организации возникли. Люди не задаются вопросом, что таких сетей гражданской солидарности федерального уровня до 2017 года особо и не было. Протесты 2012-го года подарили России правозащитные организации. Я говорю про сеть адвокатов, готовых защищать граждан, «ОВД-инфо». Но почему-то средства гражданской организации воспринимают как должное. Хотя такого долгие годы в России не было. И это как раз пример спонтанной организации граждан для защиты своих прав.
Но и их недостаточно. Нашим оппонентом является милитаризированная полиция, у которой есть все средства подавления и насилия, которые они применяют к гражданам. У нас есть бездонный аппарат пропаганды и цензуры в лице Роскомнадзора. Преодолеть это практически невозможно, потому что это связано с аппаратом насилия.
«О партизанских отрядах – я в виджилантизм не верю, это несколько романтизированная позиция. Если мы говорим о работе институтов гражданского общества – они требует определенной демократии, определенной гласности. В случае с авторитаризмом эти инструменты спотыкаются»
Если брать виджилантизм – мы не знаем страны, где это удалось и был эффект в борьбе с диктатурой. С жесткой, милитаризированной диктатурой. Возьмем какой-нибудь террористический Талибан – это была организованная сеть против коррумпированных и слабых чиновников афганского правительства. Но афганское правительство и администрацию ни в коем случае нельзя сравнивать с путинским режимом, с режимом КНДР или с иранским режимом. Но мы видим, что партизанское движение не может зародится ни в КНДР, ни в Иране. И я уверяю, что в России даже если есть небольшие примеры партизанского движения, они не будут эффективны в текущей ситуации.
Для любого российского оппозиционера и активиста всегда есть риск загреметь за решетку. Не собираетесь ли вы покинуть страну?
– Нет, сейчас я не собираюсь уезжать из России. Был период, когда я был в панике. Но потом почувствовал определенную ответственность за людей, которых представляю в Либертарианской партии России, ответственность за то, что происходит. Почувствовал ответственность за своих родителей, за своего пожилого отца, который остался бы один. Принял решение оставаться здесь. Несмотря на обыск в начале марта, я продолжаю высказывать свою позицию.
Во мне нет никакого осуждения тех, кто покидает страну, – у людей очень много разных мотивов уехать. Кто-то не хочет видеть и ассоциироваться со страной в этот кровавый период, боится преследований, хочет их избежать. Кто-то понимает, что следующие года в России будут сложными и пытается найти лучший сценарий счастья для себя. Я всегда выступал за право индивида самому решать, где ему жить, за свободное перемещение, за открытый глобальный мир. Поэтому всем активистам, покидающим нашу страну, желаю счастья, найти себя, а в случае необходимости поддержки – обращаться к нам.
