Тема сложная для скреп: гомофобия

«Российские патриоты» (ультраправый консерватор и ультралевый эрзац-патриот) ненавидят ЭТО.  Нет, мы мы сейчас не о «спецоперации» — об ЛГБТ. Что это: слабая осознанность? иррациональные страхи? латентная гомосексуальность? Уголовное преследование, пытки, оскорбления, подставные свидания и принудительное бегство из родной страны — вот что значит быть геем в России.

• Как в Чечне продолжают преследовать геев
• Гомофоб и патриот Захар Прилепин
• Почему тоталитарные режимы боятся ЛГБТ-людей, объясняет историк и футуролог Юваль Ной Харари

В 2017  весь мир ужаснулся, узнав о массовых преследованиях геев в Чечне.  Спустя пять лет там продолжают преследовать представителей ЛГБТ (теперь для правоохранительных органов это отдельный бизнес – они вымогают деньги у родственников задержанных), а в российских СИЗО и тюрьмах продолжают пытать и насиловать  – участник бунта в Ангарской колонии рассказал, как его изнасиловали баллоном с пеной для бритья в иркутском СИЗО-1.

Вчера отечественный гомофоб патриотический писатель Захар Прилепин написал отзыв (донос) о книге «Лето в пионерском галстуке»* в своем телеграм-канале:

К столетию пионерии вышла эта книжка.
Там в 1986 году в пионерском лагере «Ласточка» пионер Юрка влюбляется в пионера Вовку. Весь роман они скрывают свою страсть.
(Юрочка — традиционное гей-имя из Серебряного века. Володя — имя многих русских князей и вождей. Такое, конечно же, совпадение).
Книгу издали тиражом в 200 тысяч экземпляров (и продали!).
Плюс к тому продали 32 тысячи электронных копий.
Дети и подростки рвут книгу с руками.
Пока мы тут в блогах про Зою Портнову и Валю Котика писали — в издательстве Popcorn Books (неизбежно читается как порно-букс) празднуют победу и считают барыши. Они и этот пост расценят как удачу. На то и рассчитывали.
Скрывать не стану, я бы всю вашу контору сжег бы, пока вы дома спите.
Как говорится: за что пацаны воюют?..
Необходимо принятие закона о защите наших национальных советских символов: красного знамени, красного галстука, картин и скульптур реальных и культовых героев того периода. А то желающих покривляться на этом фоне все больше и больше.

Оппонируют Захару Прилепину книжный критик Галина Юзефович и исполнительный директор Ассоциации интернет-издателей Владимир Харитонов

Галина Юзефович: В этом посте Захара Прилепина прекрасно решительно все — и милосердное желание «сжечь контору» издательства «Попкорн букс» без сотрудников (гуманизм!), и намеки на «гейскую» природу имени Юрочка (Гагарину расскажите) и сакральность имени «Володя», и сам чарующий стиль. Но для меня самое поразительное — это рождение в мозгу Захара Прилепина нового универсального героя Зои Портновой, очевидно, возникшей в качестве синтеза Зои Космодемьянской и Зины Портновой. То, что Прилепин их путает, говорит ровно об одном: эти «святые имена» для него самого уже не значат примерно ничего. Какая, в сущности, разница – Зоя, Зина, пионерка, комсомолка…  Марат Котик и  Валя Казей… И так сойдет. Как, интересно, с таким подходом Захар Прилепин планирует продавать святость этого всего потенциальной юношеской аудитории?.. Да никак не планирует — он не с молодежью разговаривает, на самом деле, потому что молодежь реально читает «Лето в пионерском галстуке», а не Захара Прилепина. Его аудитория — 45+, возможно, сохраняющая какую-никакую нежность к пионерскому детству. Но и с ними (с нами) есть проблема: мы-то как раз помним разницу между Зоей и Зиной. И нам, скажем мягко, неприятно.

Владимир Харитонов: Галя Юзефович точно заметила эту оговорку (или ошибку?) у Прилепина. Про Зою Портнову. Она не случайная. Дело, конечно, не в том, что Прилепин не знает историю, но в том, что апеллирует он не к истории, а к ее советскому мифу. Мифу, который СССР более или умело вырабатывал по ходу дела. И наработал на великие свершения, балет и покорение Енисея, атомную бомбу и освоение космоса, вкусный пломбир и пионерские галстуки, горн на заре и «Зарницу». Потому что у СССР не было Скабеевой и Соловьева, но были «Утренняя почта» и «Радионяня», «Голубой огонёк» и «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Сепуляция путинско-прилепинского сепулякра и началась, кстати, с «Голубого огонька» и «Старых песен о главном». Означаемом в нём было не главное, а песни о главном, не космонавтика, космонавты, запуски, ракеты, спутники, аварии, но — само свершение, вечная радость победа, чистая химия серотонина. Их невозможно отменить, забыть, переписать и переосмыслить. Это историю легко переписать, не так просто с возвышенным: оно поддерживает себя тем, что его хочется переживать снова и снова. Ты не тварь дрожащая, а право имеешь, потому что живёшь в этой стране. В которой всё было прекрасно — и школы, и вузы, и больницы, и не было бедности, и все были вместе, и всё было понятно, и даже про завтра, где тебя ждал ещё более прекрасный, чем вчера, рассвет в пионерском лагере. И мы сделаем так, чтобы эта прекрасность была всегда. Советскому режиму надо было продавать идеологию вместе с возвышенным, потому что без него идеология была не очень съедобной. Путинско-прилепинскому сепулякру идеология не нужна, достаточно свершений, подвигов и побед. 

А что там на них прилеплено — Зоя Портнова или Зина Космодемьянская, и что там на самом деле было с Космодемьянской и были ли панфиловцы — неважно. Важно, чтобы сепуляцию никто не смел оспаривать. Отсюда, кстати, все эти запреты на сравнение, фейки, дискредитацию и пр. Мы сепулируем, потому что имеем право. А если насепулировали, то так оно всё и было, есть и будет. Более того, мы, сепулянты, и сами в этом сепулякре живём, а кто не с нами — те против нас. И никому не позволено как-то иначе сепулировать и устраивать свои сепулькарии, как в «Лете в пионерском галстуке». Тем страшнее для прилепинского сепулякра, что у него есть конкуренты в виде истории про мальчиковую любовь в советском интерьере, истории, на который есть реальный спрос. Будь коллективный Прилепин похитрее и поталантливее, он бы изловчился и вписал и эту историю в свой сепулякр. Нуачто? Но нет, чего-то сепулянтам не хватает. А потому — да здравствует СССР с зайчиками в пионерских галстуках! Был он, конечно, не такой, но уж всяко веселее прилепинского.

 * Справка: книга — это история советского подростка Юры, который на каникулах влюбляется в вожатого, а спустя двадцать лет возвращается в пионерлагерь и вспоминает свою любовь. Честное слово: такой условный Крапивин, но с ЛГБТ.

Почему тоталитарные режимы боятся ЛГБТ-людей и как наука помогает в осознании ориентации, объясняет историк и футуролог Юваль Ной Харари.

фото: World Economic Forum

О заблуждениях относительно гомофобии

Объяснения требует не гомосексуальность, а усиление гомофобии в последние годы, потому что гомофобия не повсеместна, и она противоестественна. Это странное явление с эволюционной и биологической точки зрения. Если я гетеросексуальный мужчина и вдруг узнаю, что мой сосед — гей, я должен этому обрадоваться: с точки зрения эволюции это для меня наилучший сценарий, потому что это означает меньшую конкуренцию за существующих женщин.

Далеко не все традиционные общества были гомофобными. Если вы поедете на Филиппины, то увидите там куда больше принятия в отношении определенной части спектра сексуальности и гендера, чем даже в США. Авраамические религии — иудаизм, христианство, ислам — были гомофобными на протяжении последних двух тысяч лет. Но в других религиях это не так — индуизм, буддизм, другие политеистические религии — всегда были более принимающими. Даже в монотеистических авраамических религиях в разное время были разные нормы и привычки. Например, в Средние века во многих мусульманских странах гомосексуальность была намного более нормализованной, чем в этих же странах сегодня.

Европейские колонисты приходили к традиционным народам, обнаруживали толерантное общество и обвиняли его в том, что оно распущено и греховно. Поэтому они убеждали или заставляли местное население принять куда более нетерпимые гомофобные взгляды, называя это моралью. Две сотни лет спустя они приходят и говорят: «Эй вы, гомофобы, так нельзя», и пытаются склонить их к тому, чтобы быть более терпимыми. Мы видим такое во многих странах — в Японии, в Африке — туда гомофобия была завезена западными империалистами, чьи потомки сейчас жалуются на жесткую гомофобию. Ну а мы, жители Запада, такие толерантные.

Об опасности ЛГБТ-людей для авторитарных режимов

Далеко не все авторитарные общества страдали гомофобией. Если вы посмотрите на первое подобное общество в человеческой истории — на Древнюю Спарту, то она была тоталитарной и воинственной, но в то же время гей-френдли: там не только позволялись, но даже поощрялись сексуальные и романтические связи между мужчинами. Кроме того, некоторые римские императоры были замечены за тем, что состояли в гомосексуальных отношениях. Законом природы не писано, что если вы диктатор или император, то должны быть гомофобом. В Китае сегодня лучше с ЛГБТ-правами, чем, например в России или в мусульманском мире.

Нужно понимать, что это по большей части проблема иудейских, христианских и мусульманских обществ. В этих обществах гей, лесбиянка или трансгендер вынуждены задумываться, сомневаться в справедливости каких-то норм. Но последнее, чего тоталитарным правителям хотелось бы, — это чтобы люди думали и подвергали сомнению базовые устои общества.

В моем случае детство в иудейской стране и осознание своей гомосексуальности заставили меня усомниться во многих правилах и традициях. Вы вдруг понимаете, что ваши самые глубинные желания и чувства идут вразрез с основными устоями общества. Нередко вы приходите к выводу, что общество заблуждается. Люди говорят вам, что на небесах есть великий Господь, который учит нас жизни и не хочет видеть любовь двух мужчин. Но вы прислушиваетесь к себе и понимаете, что ничего неправильного в этом нет, а если на небесах и есть великий Господь, то глупо считать, что он стал бы наказывать людей за любовь.

Любое сомнение по поводу традиций и фундаментальных принципов общества — это то, что ставит под угрозу само существование авторитарных режимов. Это чрезвычайно опасно для любого авторитарного режима, который не желает, чтобы подконтрольные люди мыслили об общественном порядке открыто. Поэтому в таких режимах ЛГБТ-люди получают клеймо потенциальных нарушителей общественного порядка, инакомыслящих.

В Израиле ЛГБТ-движение все больше принимается обществом. При этом многие члены этого движения перестают быть деструктивной силой, а концентрируются на том, чтобы вписаться в общество. Они говорят: «Мы хотим жениться, мы хотим детей, мы хотим в армию, мы хотим быть точно такими же, как и все. И мы должны быть еще большими патриотами и милитаристами, чтобы доказать свою нормальность». Самый известный политик в Израиле, бывший министр юстиции, а сейчас министр внутренней безопасности — это влиятельная должность, под ним вся полиция — открытый гей. Но одновременно он ведет милитаристскую, националистскую и расистскую риторику, и вот он бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь палестинцам. Говоря иносказательно, сначала вы сражаетесь с чудовищем, потом побеждаете его, а потом сами становитесь им. Несмотря на то, что геев много лет преследовали, нет никакой гарантии, что они будут хоть чем-то лучше предыдущих угнетателей, если вдруг придут к власти.

О генетическом и культурном основаниях гомосексуальности

Я думаю, у гомосексуальности и трансгендерности есть генетическая основа — как и у всего человеческого, но это лишь основа. Это не значит, что существует один ген, который раз и навсегда определяет ваш характер, ориентацию или гендерную идентичность.

На протяжении истории в разных культурах правила игры в сексуальность, семью и любовь многократно менялись, нет одной модели, которую мы могли бы назвать естественной, даже если отодвинуть в сторону ЛГБТ и говорить о гетеросексуалах.

Что означает быть гетеросексуалом? Значит ли это, что у вас есть один-единственный партнер противоположного пола на всю жизнь? Не обязательно. В мировой истории существовало так много разных моделей гетеросексуальной любви и отношений — это и султан с гаремом, и католический брак на всю жизнь, и серийная моногамия. Или, например, вопрос равенства. Во многих обществах прошлого женщина считалась собственностью мужчины: сначала ее считали собственностью отца или брата, затем, после замужества, она переходила в собственность супруга. Все эти нюансы определяет вовсе не генетика, а культура. То же самое и с ЛГБТ. Да, генетика играет роль, однако если вы гомосексуальный мужчина, то ваша романтическая и сексуальная жизнь определяется не генами, в основном это влияние культуры.

О трансформации морали в современном обществе

Во многих культурах разделение на плохое и хорошее основывалось на каких-то высших законах, которые диктуют вам правила. Следовать этим правилам — это хорошо, нарушать их — плохо. Зависимость от веры в сверхъестественную силу, которая решает все за нас, — это, на мой взгляд, поверхностное понимание морали. Я думаю, что многие современные общества куда лучше понимают мораль. Мораль — это не правила, которые спустились к вам с небес, мораль — это страдание. Причинение необоснованных страданий разумному существу — это плохо. Спасение людей и других животных от страданий — это хорошо. Вы не убиваете кого-то не потому, что Господь так сказал, а потому, что убийства наносят вред, от этого страдает не только убитый, но и его семья, друзья, соседи. Вы не крадете не потому, что две тысячи лет назад кто-то там сказал «не укради», вы не крадете, потому что это нанесет другому страдания.

То же самое с сексуальной моралью, и сегодня мы лучше чем когда-либо понимаем, почему изнасилование — это плохо. По Библии, мужчина, который насилует женщину, совершает преступление по отношению к собственнику женщины, то есть к ее отцу, брату или мужу. Решить эту проблему «порчи имущества» можно, просто заплатив денег собственнику. Тогда женщина становится вашей, и изнасилования словно и не было. Сегодня мы куда лучше понимаем, почему изнасилование — это не покушение на имущество. Это доставляет женщине страдания. И ту же логику можно применить по отношению к ЛГБТ. Если двое мужчин любят друг друга, занимаются сексом или состоят в отношениях — тут речь не идет о страданиях, это никому не причиняет вреда. А то, что никому не причиняет вреда, грехом не является. Это не плохо, это не зло, это нельзя запрещать.

Есть сложные моральные дилеммы, но о них нужно дискутировать, причем дискутировать, основываясь на чувствах, на степени страдания и счастья, а не на каких-то небесных указаниях.

Это сложный вопрос, и его нужно обсуждать. Но эту дискуссию нужно вести, исходя из возможных человеческих страданий.