Два подхода к войне: почему украинская армия может позволить себе сдать Лисичанск

В середине дня в воскресенье, когда пишется эта статья, ситуация с Лисичанском продолжает оставаться неясной. Перефразируя советский фильм «Служебный роман»: «Лисичанск захватили, а потом… не захватили».

Утром Сергей Шойгу сообщил Путину, что российская армия овладела Лисичанском, и, таким образом, полностью контролирует территорию Луганской области (в российской терминологии – «Луганской народной республики»).

Однако позднее в украинском военном ведомстве опровергли эти сведения: интервенты полностью не контролируют Лисичанск. Впрочем, советник министра обороны Юрий Сак добавил: «Для украинцев ценность человеческой жизни является главным приоритетом, поэтому иногда мы можем отступать от определенных территорий, чтобы в будущем отбить их».

Что же, назовем своими именами те вещи, о которых так деликатно высказался Сак: украинские военные допускают возможность сдачи Лисичанска, да его, скорее всего, и придется сдать.

Что будет дальше? Рассуждая теоретически, Путин получает нечто такое, что можно предъявить в России как победу, пусть и не окончательную. Мы признали «Луганскую народную республику» – и вот она (Донецкая – на очереди). Однако даже полностью зомбированные пропагандой россияне способны понимать очевидные вещи. Десятки тысяч крепких молодых российских парней, которые могли бы работать и развивать российскую экономику, теперь не смогут этого делать по уважительной причине. Сама эта экономика уже явно рушится. Россия оказалась в международной изоляции. И все ради чего? Ради Луганской области, без которой Россия жила долгие столетия и могла бы прожить еще столько же, которая лежит в развалинах и с которой теперь непонятно что делать? Овчинка выделки не стоила.

Все дело в том, что командование в России и в Украине придерживается двух различных подходов к ведению войны. И пока что украинский подход показывает себя более эффективным.

Для россиян главное – любой ценой овладеть некой территорией. Для украинцев – уничтожить максимум врагов, а самим при этом понести минимальные потери (в идеале – вообще обойтись без потерь, но на войне так не бывает). Если при этом придется сдать какую-то территорию – не беда, ее потом будет можно отвоевать обратно, а вот погибших солдат и офицеров уже не воскресить.

Пока что практика подтверждает правоту украинцев. В самом начале войны интервенты овладели значительной частью Киевской, Черниговской и Житомирской областей, но три месяца назад все пришлось отдавать назад. Захватили они и стратегически важный остров Змеиный, но на днях были вынуждены вернуть и его. Недавно россияне взяли Северодонецк, точнее руины Северодонецка, но на месяц позже, чем собирались, и потеряв множество людей. Если сейчас им достанется Лисичанск, это мало что изменит.

А ведь в России в свое время был очень умный человек – князь Голенищев-Кутузов. Он знал, что территории не главное: «С потерей Москвы не потеряна Россия. Потеряв армию, мы потеряем и Москву, и Россию». Именно такой подход позволил ему победить Наполеона, который до этого считался непобедимым.

Но современные россияне предпочитают учиться военной науке не у Кутузова, а у Жукова, которому было неважно, сколько солдат придется уложить, чтобы занять Замухранск ко Дню Парижской коммуны (что дальше делать с Замухранском – это вопрос уже не к Жукову). Во время Второй мировой войны такое могло работать, но сейчас уже другая эпоха. Сейчас воюют по-новому.

Конечно, еще не факт, что украинцы сдадут Лисичанск. Но можно не сомневаться: сдадут они его не раньше, чем уничтожат при обороне города столько врагов, сколько возможно.