В чем договорняк?

В среде не только российских блогеров, но и оппозиционных наблюдателей и даже в некоторой части украинцев по поводу наступательной операции ВСУ на Харьковщине замелькало слово «договорняк». Высказывается предположение, что стремительное продвижение украинской армии в Харьковской области, в результате которого за несколько суток были освобождены 40 населенных пунктов и территория в 6 тыс. кв. км  — это результат неких договоренностей. В частности, эту версию выдвинул и не очень убедительно попытался доказать живущий в Германии российский социолог и историк Николай Митрохин, отслеживающий войну с первого дня.

Однако сразу заметим, что простые вопросы ставят в тупик тех, кто говорит, что это наступление — результат каких-то договоренностей. Во-первых, кого и с кем? Во-вторых, в чем состоит этот самый договорняк? Россия отдает захваченные территории, а взамен бьет по жилым кварталам Харькова, по Днепропетровской и Полтавской областям, находящимся далеко от линии фронта, по объектам критической инфраструктуры украинских городов. Это и есть договорняк? Вы это серьезно?

На самом деле никаких его признаков ни «на земле», ни на уровне политических заявлений или позиций мы не видим. Напротив. Президент Украины Владимир Зеленский накануне очень доступно объяснил про то, какие могут быть договоренности с агрессором: «Это мой принцип: я не буду разговаривать с теми, кто ставит мне ультиматумы».

Это официальная позиция Киева на не менее официальную позицию Москвы. Россия даже в условиях своего «отрицательного наступления» продолжает ставить ультиматумы. Украина в лице ее высшей власти, заявляет, что разговора в таком духе не будет. Это и есть тот самый договорняк?

Еще кое-то о политических играх Кремля вокруг украинского наступления. Через несколько дней после его начала 11 сентября глава российского МИД Сергей Лавров на одном из двух главных государственных пропагандистских телеканалов «Россия-1» вдруг заявил, что Москва-де и не против переговоров. Подчеркнем, это он заявил уже после начала мощного украинского наступления, а не до него. Вот если бы было наоборот, то есть вначале Лавров объявляет «мы не против переговоров», а затем вдруг начинается отступление войск РФ с части украинской территории, тогда да, можно было бы говорить о какой-то договоренности. Но последовательность событий, как видим, другая: вначале наступление ВСУ, и только через несколько дней заявление главы российского МИД о готовности к переговорам.

Правда, на следующий день в понедельник, 12 сентября, с очередными и довольно смешными на фоне отступления российской армии из Харьковской области угрозами выступил зампред российского Совбеза Дмитрий Медведев, написавший, что «нынешние «ультиматумы» — детская разминка перед требованиями будущего. И он (Зеленский) их знает: тотальная капитуляция киевского режима на условиях России».

Но это уж, как у них там водится, — игра в доброго и злого следователя…

По факту, как мы видим, на политическом уровне нет никаких намеков на какие-то договоренности, а есть лишь жалкие намеки российской стороны, с одной стороны, что-то там пообсуждать с украинцами, перемежаемые угрозами, в первую очередь, предназначенными для внутренней аудитории: для того чтобы сохранить лицо и потрафить российскому коллективному «крымнашу», который по поводу нынешнего отступления российской армии рвет и мечет, требуя наказать виновных.

С другой стороны, есть однозначно жесткая позиция политического руководства Украины — никаких переговоров (договорняков) с агрессором до вывода его войск с украинской территории. И очевидно, что это позиция не только президента Зеленского. Советник главы Офиса президента Михаил Подоляк очень четко отреагировал на слухи по поводу переговоров между Украиной и РФ в своем Twitter: «1. Звільнення всіх територій. 2. Виплата Росією репарацій. 3. Покарання воєнних злочинців».

Теперь, что касается возможных «договорняков» так сказать «на земле». Митрохин приводит такой пример: «О том, что стороны знали, что делали и имели контакт, говорят сообщения о занятии Волчанска, где 37 военных ВС РФ встретились с представителями ВСУ и попросили полсуток на вывод колонн беженцев и организованную сдачу города. И они, таки, это разрешение получили. Танки ВСУ врываться в город и уничтожать противника не стали».

Вот тут человек явно не понимает то, о чем пишет. Во всех войнах бывают моменты, когда противники не только воюют, но и о чем-то договариваются на низовом уровне, исходя из складывающейся ситуации. В данном случае речь не идет о каких-то стратегических договоренностях. Психология военных конфликтов состоит в том числе и в том, что люди не могут бесконечно только убивать друг друга. Во время любой войны порой возникают ситуации, определенные зоны, когда обе стороны договариваются о прекращении огня по тем или иным причинам.

Во время Первой мировой были случаи, когда французские и немецкие солдаты договаривались о прекращении огня и даже вместе (!) играли в футбол.

Во время Второй мировой на советско-германском фронте был такой случай (вероятно, не единичный), когда неожиданно нос к носу встретились две разведгруппы — немецкая и советская. Перестрелки не произошло — обе группы, взглянув друг другу в глаза, тихо, без единого выстрела разошлись.

Доктор философии, специалист по психологии массового поведения Акоп Назаретян рассказал мне еще один интересный случай на эту тему. В начале 80-х годов он с группой советских товарищей побывал в Никарагуа, где в тот момент шла кровопролитная гражданская война. СССР поддерживал сандинистов, воевавших против контрас. В одном небольшом городке группа сандинистов, к которой присоединился Назаретян, зашла в местное кафе и расположилась там за столиком. «А вот там, — показал ему взглядом один из никарагуанских военных, — за соседним столиком сидят контрас». Молодой горячий Назаретян решил предпринять что-то решительное, но никарагуанские товарищи посоветовали ему этого не делать. Обед закончился без кровопролития, и обе группы —  сандинистов и контрас — без стрельбы и мордобоя разошлись в разные стороны.

Много позже, рассказывая мне эту историю, Назаретян объяснял ее тем, что в любой войне возникают некие точки релаксации, где непримиримые враги либо о чем-то договариваются друг с другом, либо по умолчанию просто не эскалацируют насилие. Видимо, такой локальный случай и произошел на днях в районе Волчанска. Украинские военные сдержали слово и дали выйти пророссийским беженцам и российским солдатам. Российские военные в аналогичной ситуации поступили бы, скорее всего, как обычно… Так как это было в 2014 году под Иловайском, когда после такой же договоренности они расстреляли безоружных украинских солдат в «зеленном коридоре»…

Еще один довод в пользу договорняка состоит в том, что россияне оставляют мало техники. Простите, но все с точностью до наоборот! Интернет забит видео и фотографиями с целехонькими или лишь немного поврежденными российскими танками, БРТми, складами не уничтоженных боеприпасов. Это что — бонусы к оставлению украинской территории от ВС РФ?

А если всерьез, то значительное число брошенной тяжелой техники как раз и является свидетельством одной из причин бегства российских войск. Ею, по всей вероятности, стал дефицит ГСМ. Подобное было, например, после ухода советских войск из Афганистана и последующего наступления талибов на Кабул. Советская армия оставила своему ставленнику президенту Наджибулле и танки, и самолеты, и боеприпасы, однако новое российское правительство Бориса Ельцина перекрыло ему поставки ГСМ. Когда талибы подошли к Кабулу, танки и самолеты афганских правительственных сил просто нечем было заправить…

Таким образом констатируем то, о чем мы говорили раньше. Успех ВСУ обеспечат поставки в нужных объемах западного оружия и правильная тактика. Уничтожение украинцами высокоточным оружием в последние несколько недель огромного количества складов с боеприпасами и горючим, привело к тому, что если бы российские войска остались на тех оккупированных территориях, с которых они сейчас бежали, это грозило бы им окружением с последующим пленом или уничтожением.

Кстати, закупки путинским режимом, по свидетельствам американской разведки, огромного количества боеприпасов в Северной Корее — еще одно подтверждение последней версии. Насколько они российской армии помогли, показывают результаты наступления ВСУ.