Это Илья Кормильцев (26 сентября 1959 – 4 февраля 2007) писал в 2006 году. С днем рождения, Илья Валерьевич!
В последнее время целый ряд моих знакомых, которые давно уже забыли, откуда у Путина растет харизма, внезапно вновь ее обнаружили.
Гуляя с одним из таких знакомых, известным израильским диссидентом Ш., я долго объяснял ему, почему в путинской России не может быть никакого достойного будущего ни у меня, ни у моей жены, ни у моих детей.
– Да-да, – озабоченно покивал головой Ш. – Но ведь зато он продает ракеты Ирану…
Обалдев от столь искрометной логики, я выпалил:
– Изя, мне абсолютно пох*й, кому он продает ракеты!
Диссидент укоризненно посмотрел на меня как на дитя неразумное.
Другие мои хорошие знакомые, писатель П. и философ Д. Ж., недавно на все лады расхваливали в прямом эфире гений Путина, приглашающего в Москву ХАМАС и продающего (опять-таки) Ирану вооружение.
Сдается, если бы нами правил не Путин (хоть и невзрачный, но все же гуманоид), а питающийся младенцами восьмирукий каннибал-ракоскорпион с Венеры, чтобы оправдаться в глазах определенной части интеллектуалов, ему потребовалось всего-то навсего пригласить в Москву ХАМАС и продать пару ракет Ирану.
Еще один мой знакомый, публицист и альтерглобалист К., научился любви к Путину более тонким и изящным путем (все-таки Транснациональный институт, Амстердам). На страницах изрядно пованивающего Кремлем интернет-ресурса он объяснил, что наше счастье в том, что наши правители воруют. А не воровали бы – был бы у нас Третий рейх.
И действительно, какой ужас! Ведь вместо заурядных ворюг, похищающих у граждан РФ десятки миллиардов долларов в год, мог бы быть Третий рейх, или все тот же ракоскорпион с Венеры, или – не приведи Создатель! – читающий мысли публициста К. суперкристалл. Не все еще потеряно, господа-товарищи. Живем-с!
Ах да, чуть было не запамятовал: эти наши благородные коррупционеры приглашают в Москву «ХАМАС» и продают Ирану ракеты!
Выслушав весь этот бурный весенний поток чувств посреди ледяной зимы, я окончательно убедился в том, что последнее прибежище негодяев – это не патриотизм, а геополитика.
Что ж – я не хочу быть негодяем и не воспользуюсь этим прибежищем. Мне абсолютно одинаково при какой тирании жить – комсомольцев со Старой площади, неоконсерваторов из Техаса или бородатых аятолл из Кума. Я презираю их всех с равной силой и равно желаю им смерти, мучительной и позорной. Если все, что мне могут предложить на выбор, это ассорти из различных видов фашизма, я отказываюсь выбирать. Не приведи Господь, начать ковыряться в говне и выяснять, какое воняет меньше. Метаморфоза происходит незаметно: еще мгновение назад ты был порядочным человеком и вот ты уже – начинающий говноед.
Мудрые люди всегда это понимали. Одного такого мудреца звали Дж. Р. Р. Толкиен. Твердыня предложенной им морали крепка, и врата Голливуда так и не одолели ее. Как мы все помним, Саруман восстал против Саурона, но вовсе не потому, что ему претил этический код властителя Барад-Дура. Он всего лишь хотел завладеть Кольцом Всевластья сам. Именно с этой целью он привлек на свою сторону одно из орочьих племен – народ Урукхая. Именно для этого он снабдил их выкованными в Изенгарде стальными мечами. Именно для этого он послал соблазнять людские племена своего политтехнолога Гриму Червослова.
Путин – это Саруман. Он тянется к Кольцу Всевластья, запугивает его нынешнего владельца то ХАМАСОМ, то Ираном, то вентилем на газовой трубе.
Есть у него и свой Урукхай – влюбленные в него «совки».
О, как это слово ненавистно оркам! Любого, произнесшего его, они готовы разорвать на части. Такая реакция – верный признак попадания не в бровь, а в глаз. По Толкиену орки – это трудолюбивые гномы, ставшие жертвой чудовищных магическо-генетических экспериментов. Так и «совки» – родились в результате долгой и мучительной мутации победившего пролетариата, так и не сумевшего (а вернее – не захотевшего) воспользоваться обретенной свободой.
[Уже после написания этого текста многие указали мне, что толкиеновские орки – это мутировавшие эльфы. Что ж, к уродству, в отличие от совершенства, ведут много дорог. Я думаю, что наш урукхай произошел от скрещения интеллигенции (эльфов) с гномами (пролетариями) при воздействии жесткого излучения и солей тяжелых металлов.]
Каждый «совок» интуитивно чувствует свою метафизическую вину – именно поэтому у него шерсть дыбом встает на загривке при слове «свобода». «Совка» опознать просто: он бродит по свету в поисках господина, который снимет с него ужасное бремя этого слова.
Взамен он просит немного: квартирку, машинку и дачку. При нынешнем уровне цен на углеводородное сырье господин с легкостью может подарить «совку» эти ничтожные бирюльки. Когда господин пожелает, он столь же легко отберет все это добро у своего раба.
В молодости «совки» бывают румяными и даже симпатичными – в этот период их можно также называть комсомольцами и комсомолками. Потом они матереют: у самцов постепенно стирается различие между головой, брюхом и задницей. Они становятся похожими на прокурора Устинова, и тогда только по расположению нательного крестика (нынешней модификации партбилета) можно догадаться, где тут верх, а где тут низ. Самки же уподобляются спикерше Слиске или губернаторше Матвиенко – у них отрастает бесформенное мясистое вымя, так что задача усложняется: приходится дифференцировать не между тремя, а между четырьмя шматками плоти.
Все «совки» – молодые и старые – в равной степени ненавидят нормальных людей, «несовков». Эта ненависть даже превосходит жгучую ненависть Урукхая к иноплеменным оркам – тем, кто вместо пельменей с водкой использует для отращивания телес гамбургеры, плов или кошерную гусятину. Для того чтобы идти войной на соседей, орки должны быть спокойны за тылы.
И вот путинский Грима Червослов, философ Д., бросает походя: «Вас всего пятнадцать миллионов, мы вас всех перестреляем!». Он имел в виду мое поколение – поколение, к которому он и сам принадлежит. Несмотря на то что оно тоже изрядно поражено «совковой» болезнью, оно все-таки содержит в себе повышенный процент красивых людей, не изуродованных властью Кольца. Ему удалось хлебнуть свободы в такой дозе, от которой философа Д. корчит как бледную спирохету от пенициллина. В припадке ненависти он даже забывает, что сам входит в эти пятнадцать миллионов и при первой же возможности начальник Урукхая не преминет избавиться от чересчур умного болтуна, как и от его приятеля, идеолога С., который питает слабость к рок-музыке и сам (в свободное время от продвижения писаний юного урукхая Ч.) пописывает песенки.
[Это он делает зря. Ведь (как недавно заявил мне фантаст Л.) в рок-песнях – например в моих – ему всегда чудилось двойное дно. И только теперь, преодолев свою «детскую восторженность», он понял, что они были «инструментом растления целого поколения». («Растлением» урукхаи называют очеловечевание.) Интересно будет, если фантаст Л. прислушается повнимательнее к творениям идеолога С. – для меня не будет большей забавы, чем наблюдать, как «совки» жрут друг друга словно пауки в банке.]
И все же мы существуем, несмотря на все попытки фантаста Л. объявить время нашей молодости кошмаром, наколдованным на ведьминской кухне. Да и с другими поколениями все тоже обстоит не так просто, как хотелось бы сарумановым холуям. Это беспокоит их и тревожит. Еще одна причина для волнений: двадцать один миллион говорящих по-русски людей, живущих за пределами саруманова царства. Среди них тоже полно урукхая, да и там, где они поселились, тоже не все ладно – и там местные орки переходят в наступление, ликвидируют свободы, просматривают видеокамерами публичное пространство, заполняют пространство культурное своими вариантами «аншлагов», «фабрик», «дозоров» и оксан робских. И все же там в силу иной истории, пройденной гражданским обществом, выше иммунитет к самым диким проявлениям «совковости», сильнее сопротивление.
Именно поэтому так хочется запустить туда когти, создать там свою пятую колонну. Для этого при собрании сливок урукхая – Общественной палате – даже создается особый МИД, который должен промывать мозги всем, кто успел сбежать из курятника.
Какой ответ на это должны дать мы? Мы не с Саруманом, но мы и не с его конкурентами – пусть на этот счет он особо не волнуется. Если нам и нужно Кольцо, то только для того, чтобы швырнуть его в жерло Ородруина.
У нас нет отечества, ибо все отечества – тюрьмы, и даже толерантная Дания, как выясняется, – всего лишь худшая из них. Новый Интернационал рождается трудно и мучительно, но рождение его неизбежно. Он рождается не для борьбы с классами, нациями, расами или конфессиями. Его задачей станет уничтожение всемирного урукхая и его вождей.
Дело не в том, что Урукхай эстетически отвратителен, а этически неприемлем: в конце концов можно жить частной жизнью и не обращать на него внимания. Вопрос в другом: он – отрицание космического промысла. Пути, которым Творец ведет человеческий род. Речь идет не об идеологическом соперничестве, а о биологическом выживании. Если все человечество превратится в орков – его будущее будет отменено. В Коране сказано, что мы – не первая разумная раса во Вселенной. Бог легко расстается с мирами, не оправдавшими Его ожиданий. У Него в запасе целая вечность на то, чтобы создать наконец такой мир, который придет к покорности Ему, а не к поклонению Саруману, как бы тот не именовался – Фараон, Мамона, Цезарь, Ваал или Путин и кому бы он не продавал ракеты – палестинцам или полинезийцам.
Большее зло не лечится меньшим, СПИД – сифилисом, Белый дом – Кремлем.
Верующим в Единого это не может не быть очевидно, остальным же «ураган в дни несчастные, чтобы они вкусили позор и унижение в земном мире. Клянусь, наказание в дальней жизни – позорнее и унизительнее! Тогда их никто не защитит и не будет у них заступника» (Коран 41:16).
Тем же, кто сбился с пути и прельстился возможностью заключить гешефт с Саруманом, или же надеяться, что не так страшен черт, как его малюют, пожелаем исцелиться от своих заблуждений и напомним утешительные слова Иоанна Хризостома: «Кто успел придти только в одиннадцатый час — пусть и тот не страшится за свое промедление. Ибо щедрый Владыка принимает и последнего как первого».
