Дневник рядового Василенко: «Сортир, окоп, человеческий фактор»

Журналист (в прошлом — главред запорожской газеты «Суббота Плюс» Богдан Василенко  24 февраля получил повестку, 25-го ушел на фронт — защищать Родину. На «Утре Февраля» выходит его записки, фронтовой дневник. Часть третья.

1 апреля

В нашем коллективе завёлся туалетный террорист. Этот подлый человек наложил кучу в окопе. Обнаруживший сию композицию замполит согнал в «заминированный» окоп весь взвод и заставил на лопате вынести «мину» в открытое поле.

Позже бойцы рассказали, что злобный фекалоид преследует их подразделение уже месяц. То он нагадит в углу спального помещения, то смердящую метку обнаружат в сарае, который используется как столовая.

Воины злятся и обещают проучить негодяя со всей армейской жестокостью. Однако демон пока остаётся неуловимым.

С другой стороны, вредителя можно отчасти понять: в халабуду, с натугой исполняющую роль уборной, страшно даже входить. Наспех склепанная кабинка стоит над выгребной ямой на двух сомнительного вида палках. Ветер слегка завалил убогое строение набок и с каждым порывом грозится довершить начатое.

Дверь в сортире не закрывается. Посетитель вынужден проявлять чудеса акробатики, сохраняя равновесие на наклонном полу и придерживая эту самую дверь рукой.

Ночью сюда ходить опасно для личной гигиены — состояние сортира является наглядной противоположностью слову «санитария».

…Днём нас окружает не самая радостная картина. Серые вспаханные поля не дождутся посевной, серые лесопосадки скучают по опаздывающей весне. В долине небольшой речки грязным ковром шуршит желто-серый камыш.

Наша серо-зелёная форма органично вписывается в эту безрадостную гравюру.

Но днём, несмотря на отсутствие красок, солдату есть, чем заняться.

С наступлением сумерек даже стоять под открытым небом нельзя — в высоте хищниками кружат дроны.

Ночь здесь — время для сна или стояния на посту.

Однако солдатский сон весьма отличается от гражданского.

Конечно, немного напрягает буханье артиллерии — если оно приближается вплотную, приходится бежать в укрытие.

Условия для отдыха также царскими не назвать: на пыльном полу в небольшом сарае лежит десяток бойцов вперемешку с бронежилетами, оружием и личными вещами.

Однако больше всего ночных неудобств причиняет, как всегда, пресловутый «человеческий фактор».

За время пребывания в трёх военных коллективах я обозначил несколько видов бойцов, которым нет особого дела до комфорта и спокойствия окружающих. В перечень не вошли категории кашляющих, храпящих или говорящих во сне — ни первое, ни второе, ни третье от собственной воли человека не зависит.

«Ди-Джей».

Он уверен, что русский рэп, свадебные гоп-ца-ца или легкий рок — это как раз то, что нужно солдатам посреди ночи. Наушники не использует принципиально. Иногда задаёт риторический вопрос: «Музыка не мешает?», но ответа не слушает.

«Игрок»

Дзинь-дзинь, блям-блям, «от-курва-його-мать!». Онлайн-казино не отпускает игрока даже ночью. И все товарищи вынуждены разделять с ним горести проигрыша и возгласы победы. При этом надеясь, что именно сейчас пропадёт интернет или деньги у игрока.

«Любимый»

С девушкой он может говорить часами. Уже на третьем сеансе воркования соседи «любимого» знают пристрастия его девушки, имена всех ее подруг и родни вплоть до троюродных тётушек. Бонусом следует подробный рассказ, что случилось у сладкой парочки в прошлом году в Кирилловке и как они после этого выжили.

«Общительный»

Яркий экстраверт, он не может без общения. Приходит с поста — рассказывает подробности службы. Спотыкается о порог — выдаёт лекцию «ну кто так строит!». Слышит кашель — выписывает лечение.

«Любимому» он поможет советом в амурных делах, «ди-джею» выскажет мнение о его музыке, обсудит с «игроком», почему казино сегодня жлобится. В перерывах между советами поделится с окружающими новостями, частенько почерпнутыми с сайтов вроде «навоз.ком» или «помойка.нет».

Отсутствие слушателей и даже советы заткнуться не останавливают словесный поток «общительного».

Ещё два вида «ночных будителей» вынесу отдельно.

«Прожектор» орудует в темноте ярким фонарем. Он не угомонится, пока не посветит всем спящим в глаза и не соберёт на себе все разновидности матюков.

«Танк» не обращает внимание на руки-ноги лежащих, с твердостью алмазного бура пробираясь по солдатским конечностям к своему спальному месту.

Впрочем, в борьбе за свой сон с означенными типажами весьма помогают плотно вкрученные в уши «беруши» и натянутая на глаза шапка.

И только против «танка» — как и на поле боя — средство борьбы найти весьма непросто.

 

6 апреля

Копать.

Долбить.

Выгребать.

Рубить.

Снова долбить.

Опять выгребать.

Час за часом.

С перерывом на стояние в «секрете» и беспокойный сон.

Рыть окоп — это весьма заунывное и тяжкое занятие. Особенно, если земля мокрая, а растущие рядом деревья обильно просочились в неё корнями.

Уже через пару-тройку часов активной работы перестаёшь чувствовать руки, зато начинаешь активно ощущать спину. Одновременно приходит тоска по времени, не проведённому в спортзале.

Через семь часов размахивание лопатой решил немного отдохнуть, а затем накрыть свою окопную поделку на ночь — прогноз погоды обещал дожди. Командир, видимо, тоже решил дать мне передышку — отправил стоять на пост.

Путь к «секрету» был проложен по посадке. Триста метров героической борьбы с буреломом, одно падение в яму с грязью — и я на месте.

Силы мои истощились, и я плюхнулся на пенёк. Оказалось, что об него предыдущая смена отскребала свои ботинки от налипшей грязи. Теперь эта грязь перекочевала на моё седалище.

Впрочем, я не расстроился: после затяжного копания на мне и так не оставалось чистого места. Особенно страшными стали руки — легендарный украинский чернозём проник не только под ногти, но и во все поры.

Стоял я на посту шесть часов. Но вовсе не собирались стоять на месте ни время, тянущееся к закату, ни пухлые тучи, наползавшие с горизонта.

Горькие думы о непокрытом окопе одолевали меня. Сулил мне этот окоп развеселую ночку.

Когда прошла смена, уже стемнело. Решив, что ночной поход сквозь посадку я не одолею, двинулся по ее опушке.

Но, дойдя до рощицы с нашим расположением, я не мог в темноте найти своего окопа — даже примерно. Я ходил вдоль деревьев и завывал с призывами о помощи, как баньши. К счастью, через минут пятнадцать один сердобольный сослуживец откликнулся на мой «плач Ярославны» -и родная яма была найдена.

Я нахватал в темноте сена вперемешку с колючими кустами и сухим репейником, устелил этой смесью дно окопа.

Затем набросал сверху веток, которые прикрыл несколькими драными пакетами, найденными ещё днём на ближайшей стихийной свалке.

Внутрь постелил каремат, укрылся спальным мешком и попытался лечь.

Стало сразу ясно, что с размерами окопа я не рассчитал. Плечи упирались в стенки, ноги вытянуть не получалось. Но я настолько устал, что попытался заснуть даже в этой раскорячке.

…Через час зыбкого забытья я проснулся — мне в лицо сыпалась грязь. Сначала подумалось, что это ветер шалит. Но, услышав тонкий писк и скребущие звуки, понял — причиной обвала была полевая мышь, чью норку я, по-видимому, повредил земляными работами.

Подумать, как решить очередную проблему, я не успел. Один за одним буквально в сотне метров с громким «бамз! бамз! бамз!» взорвались три мины. Показалось, что стены окопа выгнулись от ударной волны.

Я съежился в ожидании дальнейшего обстрела, однако его не последовало, огонь перенесли дальше. Из хорошего: мышь мне больше не докучала — возможно, ее от пережитого стресса разбил паралич.

Мои же неприятности только начинались: вскоре похолодало и полил дождь. Сначала он слабенько моросил, но затем забарабанил по моей жиденькой крыше, как заправский ударник.

Уже через полчаса одежда и спальный мешок промокли до нитки. Было чудовищно холодно, но вылезать из окопа не хотелось — летящих мин я опасался больше, чем простуды.

Скорый рассвет служил мне утешением. И как только я немного приободрился, по драным пакетам сыпануло крупицами града.

…Утром я выглядел и чувствовал себя, как подыхающая в трупной яме старая кляча. Выданные командиром таблетки помогли доковылять до поста. Там такие же мокро-грязные бойцы разожгли огонь. Да, вопреки всем правилам — но инстинкт самосохранения сильнее любых правил.

Несколько часов подряд мы сушились и отогревались. Я даже почти почувствовал себя человеком. И решил во чтобы то ни стало сделать свой окоп идеальным.

И приступил к этому сразу по возвращению из «секрета».

Снова семь часов:

Копать.

Долбить.

Выгребать.

Рубить.

Снова долбить.

Опять выгребать.

В конечном итоге окоп был удлинен и расширен. А его крыше позавидовал бы  и домик средневекового угольщика.

Эту ночь я спал почти идеально.

А утром поступила команда выдвигаться на новое место.

«Там нужно будет рыть окоп?» — обреченно спросил я.

«Конечно!» — бодро ответил лейтенант.

Продолжение следует

Series Navigation

<< Предыдущая частьСледующая часть >>